– Ты следила за мной? – спросил он, воздев брови, как будто в шутку, и, тяжело вздохнув, устроился рядом и взял ее руку в свою. – Этот порошок мне посоветовал лечащий врач Грейс. Она отказывается пить лекарства, забивается в угол и не говорит со мной неделями, как только видит таблетки, так что это единственный способ помочь ей. Это всего лишь травы – ничего опасного, но они помогают ей спокойно спать. Вот, – он взял чашку, – можешь попробовать. Они просто успокаивают.

На глаза Мэри навернулись слезы, крупные и чистые, и Фред ужаснулся от неспособности постичь их причину.

– Правда? – шепнула она, отчаянно хватаясь за ниточку надежды, милосердия, неблагоразумия влюбленности.

– Я люблю Грейс не меньше твоего. Она – все, что у меня есть. Я бы никогда не навредил ей. Я бы отдал жизнь за нее. – Он отставил чашку и притянул Мэри к себе. – Прости, прости, если напугал тебя. Я так давно забочусь о ней, и порой приходится быть изобретательным.

Мэри опустила голову на его грудь и заплакала от бессилия. Фред целовал ее в макушку, шептал нежные слова, и Мэри смиренно позволяла себя убаюкивать, оборачиваться вокруг нее очередным тугим кольцом. Подними она взгляд поверх руки, гладившей ее не занятую грязными помыслами голову, и увидев беспощадное лицо палача, она бы ужаснулась.

– Я знаю, что Грейс дорога тебе, и, когда ей станет лучше, вы обязательно помиритесь. Я очень этого хочу, потому что вы – самые дорогие люди, которые у меня есть. Я люблю вас безмерно. Хочешь… хочешь, я попрошу Агнес, чтобы она позволила тебе остаться у нас на лето?

Мэри отпрянула. Заплаканные глаза попытались сосредоточиться на расплывающемся пятне, в которое превратилось лицо Фреда.

– Я уверен, Агнес не будет против. Мы проведем все лето вместе. Только ты, я и Грейс. Будем обедать в большой столовой, нежиться на солнце в высокой траве, гулять по чаще, фотографировать белок и купаться в озере. Это будут лучшие каникулы в нашей жизни.

Мэри с трудом улавливала смысл его слов, но Фред все давил, все скручивался вокруг ослабевшего тельца.

– Тебе нужно поговорить с родителями, верно? – Он встал и обеспокоенно заметался по комнате. – Да, конечно, тебе нужно с ними поговорить. Как я мог не подумать об этом?

Встав перед ней на колени, он порывисто сжал ее бледные ладони, сложенные на коленках, будто бы в остром, с трудом сдерживаемом приливе нежности к ней.

– Я люблю тебя, Мэри Крэйн. И был бы счастлив, если бы ты осталась.

Ее влажные, затуманенные краснотой глаза смотрели на него, но при этом как бы сквозь. Фред долго наблюдал за ней в тщетной попытке разгадать. Понял ошибку: убеждая ее в своей правоте, он совершенно упустил из виду ее собственную и ту, что была у Грейс, и теперь, в отсутствие нужных знаний, терялся в догадках.