– Своего рода гиены в мире бабочек, – подтвердил Фред, стукнув ручкой по столешнице. – Зачем тебе такие жуткие подробности? – спросил он с притворным беспокойством. Оба знали, что оно притворно: Фреда никогда не пугали странности Кэти, и именно поэтому она приметила его и вознамерилась сделать своим союзником в самых страшных помыслах.

– Лепидоптерологии чужда дискриминация. – Она перевернула страницу и начала новый рисунок. – Тебе нравятся бабочки?

– В них есть что-то жуткое.

Она на миг подняла взгляд, не почуяв во Фреде ни страха, ни отвращения.

– Каждый видит лишь то, что уже у него на уме.

Эта фраза вынудила его впервые за день искренне улыбнуться.

– Почему ты так восторгаешься ими?

– Мне нравится их двойственная натура. Обманчивый внешний вид. Никогда не полагаешь, что нечто настолько прекрасное может съесть тебя после смерти.

– Майкл говорит, ты еще в детстве начала собирать коллекцию.

– А еще он говорит, что ты очень плохой человек.

– Его слова не лишены смысла, – признал он буднично, выпрямился и подтянул к себе учебник. – И если ты снова завалишь тест, то он скажет, что я еще и ужасный химик, а этого я не потерплю. Давай начнем, мне надо успеть на тренировку.

– Геликониды предпочитают есть пыльцу, – продолжила Кэти как ни в чем не бывало. – Полученные из нее аминокислоты они синтезируют в цианид, который вызывает отравления насекомоядных. Своим поведением они демонстрируют неуязвимость. Они летают медленно, никого не боясь. Но, несмотря на завидное положение, всегда держатся роями, и не только в полете, но и на отдыхе.

– Почему?

– Может быть, поодиночке их пугает масштаб собственной мощи?

Их взгляды встретились через стол – никто не желал проигрывать: холодные глаза Фреда против не менее холодных глаз Кэтрин.

– Майкл ушел, потому что чувствует в тебе что-то жуткое.

Сила этого правдивого высказывания, произнесенного вслух, заставила Фреда сжать челюсти.

– Как ты и сказала, каждый видит то, что уже у него на уме.

– Или то, чего он боится. Майкл до ужаса тебя боится.

– Ты тоже?