Она достала из-под блокнота страницу со своим мелким почерком без четкого наклона в какую-либо сторону. Фред внимательно изучил написанное – все уравнения, даже самые трудные, были решены верно. Он поднял голову. Впервые они увидели друг в друге то, что так давно и долго искали, и в глазах обоих взорвался фейерверк пьянящей безмолвной эйфории. Similis simili gaudet [115].

– Расскажешь мне еще про бабочек-трупоедов?

– Лучше. Я покажу тебе их.

Письмо

Письмо

Майкл закинул монетки в приемник и прижал трубку к уху, упершись рукой в стеклянную стену. От смрада кабинки слезились глаза. Он слушал гудки на той стороне – мертвой и далекой – и с силой закусывал губу, чтобы убедиться, что существует, настолько до безумия отрезанным от мира он казался сам себе.

– Майк? – послышалось взволнованно на том конце. Он и забыл, каким, в сущности, ребенком все еще была его сестра.

– Кэти, мне нужно… мне нужно кое-что тебе сказать.

Он долго молчал, собираясь с силами, время от времени проверяя дрожащими пальцами наличие ложки и зажигалки в кармане пальто – он и сам не знал, зачем стащил их из дома Шелли, но теперь искал в них поддержки.

– Кажется, это в самом деле был я. – Голос сорвался. В очередной раз он проживал боль от осознания необратимости своих поступков.

– Ты?

– Это меня ищет полиция. Они правы. Я убил Мэри Крэйн.

– Майк…

– Нет, послушай! – настоял он тем самым тоном, который использовал Эд, когда хотел, чтобы его услышали. – Я должен сказать, пока не поздно. Все, что я сделал, никак не связано с тобой.

– Откуда ты звонишь?

– Телефон-автомат. Едва разобрался, как пользоваться этой штукой.

– Когда ты вернешься?

– Я не могу вернуться. Я должен признаться, – выдохнул он. – Но ты можешь пойти со мной. Ты пойдешь со мной?

Она нужна ему. Она – его последнее и самое надежное пристанище: темные пыльные занавески, всегда наполовину полный стакан, бабочки за стеклами, ее молчаливое упорство и сила, тихая забота и преданность. Она знает его всю свою недолгую жизнь, он знает ее, сколько себя помнит, – такие узы рушатся только смертью.

– Да, – ответила она, как делала всегда. Без закономерных вопросов: куда? как? зачем? Да – и все тут. Даже если это место существует лишь в их мечтах.