В соответствии со ст. 7 Указа Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении» в местностях, объявленных на военном положении, все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, были подсудны военным трибуналам[557]. Одновременно военным трибуналам предоставлялось право рассматривать дела о спекуляции, злостном жульничестве и иных преступлениях, предусмотренных УК союзных республик, если военное командование признает это необходимым по обстоятельствам военного положения. Причем законы войны предъявляли повышенные требования ко всем гражданам, независимо от их принадлежности к армии. Безусловно, в условиях военного времени недопустимы такие действия, которые наносят невосполнимый вред состоянию боеготовности частей и подразделений, не способствуют мобилизации всего населения к борьбе с врагом. К ним в первую очередь относятся ложные слухи, деморализующие людей, находящихся в повышенном морально-психологическом состоянии. Вышестоящим судом для всех военных трибуналов была Военная коллегия Верховного Суда СССР. Безусловно, она была поставлена в такие условия, при которых основная задача ее деятельности определялась как формирование жесткой судебной политики и карательной практики трибуналов, действующих в Вооруженных Силах. Были и такие моменты в ее истории, когда политическое руководство страны фактически принуждало Военную коллегию прямо участвовать в расправах с неугодными лицами. Однако с самого начала войны в работе коллегии просматривалась явная тенденция к гуманизации применения уголовного закона, к своеобразному «сдерживанию» военных трибуналов на местах от огульного, порой необоснованного вынесения самых строгих мер наказания к командирам и красноармейцам, которые в сложнейших условиях поражения и отступления Красной армии проявили недостаточную твердость и мужество. Об этом свидетельствует, например, позиция Военной коллегии по вопросу неоправданно широкого применения высшей меры наказания, особенно в начале войны, да и позже. Статистика показывает, что Военная коллегия примерно третьей части всех осужденных, чьи дела пересматривались или приговоры утверждались в коллегии, заменила эту меру лишением свободы[558].

Следует учитывать, что на военный трибунал оказывалось давление, о чем свидетельствует приказ № 270 от 16 августа 1941 г., в котором все без разбора советские военнопленные объявлялись предателями и изменниками. Военным судьям приходилось работать и под жестким контролем особых отделов, которые участвовали в назначении судей, наблюдали за работой, вплоть до несогласие с их решениями. А информировать вышестоящее руководство о нарушениях в работе военных трибуналов было прямой обязанностью особистов. ОО обращали внимание на недопустимость такого рассмотрения уголовных дел военнослужащих, когда решения военными трибуналами готовились заранее, до начала судебного заседания, которое затем превращалось в пустую формальность. На подготовленном заседании военного трибунала в течение 15–20 минут без достаточного разбирательства выносились приговоры по 35–40 делам[559].