Кристенсен изобразил ведьму жертвой старинных суеверий, воплощением которых стали монахи-садисты, подвергавшие ее пыткам. В то же время он подчеркивал, что колдовство действительно практиковалось — оно было средством, которое бессильные люди пускали в ход, чтобы добиться уважения и хоть какой-то свободы действий. Обвинение одних другими тоже показано такой отчаянной мерой — способом отомстить обидчикам. Дьявол — который, конечно же, мыслится в фильме плодом фантазии народа и церковников, — по большей части представлен как чудовищное и наводящее страх существо, но временами он выступает комической силой беспорядка — и выводит из психического равновесия суровых и благочестивых монахов[1195]. Последние показаны в крайне негативном свете, и можно с уверенностью сказать, что в фильме «Ведьмы» проявился тот же антиклерикализм, что был присущ доктору Шарко. А еще сатанизм ведьм преподан в столь развлекательной форме, что это несколько нарушает общую концепцию — отстраненность взгляда, видимо, входившую в замысел режиссера. Явное увлечение, с каким изображаются в фильме различные богохульные обряды, и рвение, с которым сам режиссер исполнил роль Сатаны, в целом производят впечатление, что перед нами — чуть ли не прославление ведьм и их бога. Созданную в фильме карнавальную атмосферу непослушания и переворачивания всего вверх дном усиливает и негативный образ церкви как орудия жестокого угнетения. Таким образом, сатаническое ведьмовство изображено как практически оправданный ответ на клерикальное тиранство. Поскольку почти все ведьмы в фильме — женщины, а инквизиторы, естественно, — мужчины, в диалектике беспощадного порабощения и экстатического мятежа явственно просматривается гендерное измерение. Итак, в этот странный «документальный» фильм вошли некоторые элементы появившихся на рубеже веков представлений о ведьмах как о достойных похвалы бунтовщицах (с этими идеями Кристенсен наверняка познакомился, читая Мишле) — и как о беззащитных отдельных личностях, стремившихся к власти, и как о целой группе, восстававшей против церкви. В некоторых сценах, иллюстрирующих типичные обвинения, ведьмы изображены людоедками и детоубийцами, а также патологическими истеричками, так что, конечно, их никак нельзя назвать героинями в настоящем смысле слова[1196]. Таким образом, можно сказать, что фильм «Ведьмы» вобрал в себя многое из посвященного ведьмам неоднозначного дискурса, преобладавшего в конце предыдущего века и во многом сохранявшего прежние позиции двумя десятилетиями позже.