Я растворил в стакане воды таблетки, долил все соком и отнес Курту. Он безропотно выпил, хотя кривился, как обезьяна, потом снова упал в подушки и тяжело вздохнул:

– Да ладно, Патерсон, все не так страшно.

– Отчего ты не сказал мне?

– Вчера? Очень смешно, ты и так был невменяем. Глазищи бешеные, лицо белее мела…

Я сел на краешек кровати рядом с ним и стал гладить его руку, я ничего не мог с собой поделать, лишь отчаянно держал стоящие в глазах слезы. Курт, родной мой, любимый, кто же так упорно пытается уничтожить тебя, кто, убил бы сволочь!

– Ты испугался, Курт? – я не пытался уровнять нас в его глазах; он видел мой страх, но это не значило, что мне нужен был его, просто я никогда не попадал в аварию и терзался не то чтобы любопытством, а привычкой не обходить стороной новое знание. Ну и, само собой, как врач, я хотел разобраться, определить размеры психологической травмы и наметить курс лечения.

Мак-Феникс задумался, честно прислушиваясь к ощущениям. Потом также честно ответил:

– Я испугался, когда позвонившая дрянь сказала, что ты при смерти. Я… Мне кажется, я чуть сознание не потерял, или это ноги так ослабли. А вот во время столкновения не успел. Просто боролся до последнего. Странно все это. Твоим именем я чуть не погиб, но твоим именем я и выжил. Я не боялся, я просто думал, что должен быть рядом с тобой.

Я не выдержал, забрался к нему под одеяло, прижал к себе и принялся судорожно целовать лицо, шею, грудь, швы и синюшный вспухший след на ребрах. Я с ума сходил при мысли, что проклятый туман чуть не отнял у меня Мак-Феникса, этот яркий ум, убогую мстительную душу и прекрасное тело, это ненасытное холодное пламя, искристо-синее, точно газ, взрывоопасное. Я трясся при мысли, что сам чуть не убил его, это действительно было уже слишком, я умолял простить меня и снова целовал, просто не мог остановиться. Он отвечал; я и сам не заметил, как переплелись наши тела, как сцепились намертво наши руки, я слышал бешеный стук его сердца, жадно вдыхал запах его пота, я упивался про себя его признанием.

«Я испугался, когда сказали, что ты при смерти! Чуть сознание не потерял! Твоим именем выжил! Я просто думал, что должен быть рядом с тобой!»

Неужели ты любишь меня хоть немного, Курт?!

Резким движением я отстранился и спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Лорд не сразу совладал с голосом, но ответил:

– Как возбужденный пингвин. Джеймс! – Это он крикнул, увидев, что я встаю и ухожу в гостиную. – Садист проклятый!

– О, так ты определился, милый? И я все-таки садист? – копируя интонации Харли, протянул я, возвращаясь с бинтами и тюбиком мази в руке. Мазь он узнал сразу (из его кармана!) и сверкнул глазами так, что я растерял все понты и хрипло спросил: – На чем мы вчера остановились?