Наигрались? – ясно читалось в его взгляде и ироничном изгибе красивых губ. – Вот и славно, скоро обед.

Курт расхохотался и внезапно притянул меня к себе, целуя в губы, так, что я не мог не ответить. И подумал, что каминг-аут совершен, и к черту все эти условности. К черту! Это мой парень, если он полагает, что лучше не прятаться, прятаться мы не будем. Ни от кого.

– Сука ты все-таки! – ласково прошептал я Курту. – Полный псих!

И он улыбнулся в ответ.

Тим отложил свой журнал, встал и, подойдя, пожал мне руку, как мне показалось, с официальными поздравлениями. Потом сердечно обнял Курта, вовсе не как слуга или охранник, как близкий друг, обрадованный таким поворотом событий. Я устал уже от метаморфоз, от извечных масок охранника, а Тим тем временем учинил краткий безмолвный допрос, коснувшись рукой головы, потом переносицы, потом ребер.

– Все нормально, Тим, – с улыбкой ответил Курт. – Ребра целы, синяк почти сошел. Голову осмотрели, просто нужен отдых. Давай перекусим и поговорим после обеда. Мне впаяли занятный диагноз, мне нужно подумать.

В душ мы пошли вместе, стараясь честно отмыться от трудов неправедных и между делом не начать все заново, потому что есть хотелось нестерпимо.

– А почему переносица? – спросил я Мак-Феникса, ожесточенно растираясь полотенцем.

Курт замялся, но ответил честно:

– После аварии у меня трижды шла носом кровь. Но все в порядке, – заторопился он, видя, как меняется мое лицо, – меня обследовали по полной программе, и у нас, и в Канаде, все хорошо!

– Черт, – я закинул ему на шею полотенце и притянул к себе, – почему ты ничего не сказал, Мак-Феникс?

– У тебя и так забот хватало, – с подкупающей нежностью пояснил он и сгреб меня в объятья. – Какой же ты красивый, Джеймс Патерсон!

– Не подлизывайся! И не приставай! Руки убери, Мак-Феникс, чудище ненасытное!

К обеду мы вышли с опозданием в полчаса; впрочем, мудрый Тим и не рассчитывал на нашу пунктуальность и с ехидной усмешкой кивнул охранникам. Те подали мясо и гарнир, после чего, следуя молчаливому приказу, удалились обратно на кухню. Голова моя была наполнена опасным сладким туманом, но каким-то уцелевшим оазисом рассудка я отметил, сколь весомым авторитетом пользуется Питерс у бойцов «Крыльев Феникса», и всерьез задумался о причинах.

– Джеймс, не загружай голову! – фыркнул наблюдательный Курт. – Не порть мне дивную картину, мне греют душу твои шалые глаза без тени мысли. Вернее, с одной отчетливой мыслью на дне.

– Извращенец! – расхохотался я. – Кстати, почему они адские птицы?

– Ну, они же фениксы, – пожал плечами Курт, подкладывая себе мяса. – То есть рано или поздно сгорают в адском пламени. – Тим сделал пренебрежительный знак рукой, и лорд согласился: – Ну да, аналогия странная. Знаешь, друг мой, видел бы ты, как они водят! Слово «адский» само лезет на язык.