Он был там, серая тень на фоне черного моря, едва освещенная луной. Стоял и курил, и злобные волны, обычно обходившие пляж стороной, обдавали его мириадами брызг, и пенный наползающий след лизал подошвы его ботинок.

Я замер, с тревогой изучая лорда. Вся его фигура была олицетворением отчаяния; мне сделалось страшно, всерьез страшно, как не было уже целый месяц; я снова позвал его, он не расслышал за рокотом волн, тогда я спустился вниз, подошел и обнял его со спины. Он не удивился, не рассердился, только вцепился в мою руку и, откинув голову, прижался своей ледяной щекой к моей горячей.

– Слишком мало времени… – разобрал я негромкое бормотание. – Так мало. Все хорошее кончается быстро. Но за что, Джеймс? За что?

Я резко развернул его к себе и спросил в упор, глядя в погасшие, равнодушные глаза:

– Что ты задумал, Курт? Что? Разбежаться решил? Теперь?!

– Джеймс, – прошептал он, я скорее прочел по губам, чем услышал, – понимаешь, мы…

– Не понимаю! – заорал я. – Не понимаю, Курт! После Рождества, после Аляски! Да ты спятил совсем, придурок, да что случилось-то?

– Сам придурок! – неожиданно злобно заорал, точно очнулся Курт. – Я как-то не понял: куда разбежаться? В смысле, нам разбежаться? Я тебя придушу с такими мыслями, Патерсон, и труп сброшу в море! Бросить меня захотел, урод, решил, что нормальная жизнь дороже? Это Бренда тебе промыла мозги напоследок?

Я не нашелся, что ответить на этот поток обвинений, я только ждал, когда вспышка иссякнет и подключится разум. Ждал, смутно надеясь, что он опомнится, уберет ручищи с моего горла и перестанет меня трясти. Что не успеет меня убить. Курт пришел в себя почти сразу, разжал пальцы, с силой ударил ладонью ко лбу и задышал по моей методике, пытаясь успокоиться. Когда у него получилось, я обнял его, гладя мокрые спутанные волосы:

– Да что с тобой?

– Ты, правда, хочешь уйти?

– Нет, я хочу остаться с тобой. Мне хорошо с тобой, Курт, ну что случилось?

– Да так, – вздохнул он, обнимая меня в ответ, – не спится. Идем домой?

Это было легче сказать, чем сделать; решив отложить разговор до теплых кресел в гостиной, я попытался вскарабкаться вверх по тропинке, но тотчас съехал обратно по размокшему грунту. Курт принял меня в объятья и снова подтолкнул наверх; его ботинки скользили меньше, чем мои, и все-таки мы дважды прокатились по склону, прежде чем сумели выбраться из бухты. На полпути к дому Курт остановился, чтобы отдышаться. Это было не похоже на него, я подставил плечо и с недоумением ощутил, как дрожат его пальцы.

– Что с тобой?

– Ничего. Резкий переход с гор на равнину. Подожди…