Когда я поцеловал его, губы Курта были сухи, но холодны, он не мог справиться с собой, и я испугался, что совершил ошибку, что ничего не выйдет, станет только хуже. Мак-Феникс уловил мой страх и сделал попытку улыбнуться:

– Просто подожди. Дай мне освоиться.

– Все хорошо, родной, мы ведь никуда не торопимся! И не ставим целью непременно потрахаться в музее. Просто посиди здесь со мной. И, если сможешь, расскажи…

– Что? – подавленно прошептал он, я впервые видел его в таком состоянии.

– Все, что захочешь. Раздели со мной свою боль, как до этого делил радости, ведь я твой парень!

Курт отпустил меня и с силой провел по лицу ладонями до боли знакомым жестом-маячком.

– Теплее стало, правда? – тихо спросил он, выуживая из кармана портсигар.

Еще один ритуал, помогающий оттянуть время и собраться с мыслями: медленно вставить сигарету в серебряный мундштук, достать щипцами уголек из камина, медленно прикурить. Глубокая неторопливая затяжка. Струя дыма, выпущенная в потолок, первый пепел, щелчком сброшенный на каминную решетку, горькая складка у тонких губ.

– Хочешь, мы уйдем отсюда? – еще тише спросил я.

– Не хочу! – отрезал он. – Ты ведь не для этого тащил меня сюда?

– Курт!

Он молча докурил сигарету, убрал мундштук в футляр. Стянул через голову свитер (с непременным лейблом «Burlington», гордостью семьи!), ослабил галстук, надетый исключительно по случаю возвращения блудного сына. Посмотрел на меня долгим взглядом. Ритм дыхания был четким, жестким, я снова испугался, слушая, как он дышит, а потом Курт шумно выдохнул и задержал дыхание. Еще один вдох, выдох, мягче, тише, и я сам затих, осознав, что ему удалось расслабиться. Что я победил.

– Все. Теперь все, не бойся. Иди сюда, – с легкой улыбкой он протянул ко мне руки и отступил к кровати. – Иди, любопытный пингвин, непутевое мое наказание.

– А говорил, что я твоя награда! – поддел я, расстегивая рубашку и ремень на джинсах.

Курт тихонько рассмеялся:

– Похотливая, ненасытная птица! Чего же ты больше хочешь: трахаться или душу мою препарировать?

Я думал лишь миг, но ответ был правильным:

– Трахаться! Вставить тебе так, чтобы выбить из башки дурацкие обиды! Чтобы стать для тебя призраком, в которого ты был влюблен, хотя бы на ночь!

Ехидно улыбаясь, Курт снял рубашку и сел на покрывало:

– По крайней мере, честно. Иди, я покажу тебе, как это было. Я расскажу, о чем я грезил долгие годы без тебя.