– Роберт, ты сделаешь это для меня! Во имя нас! Роберт!

– Альберт, ты с ума сошел, любовь моя, только не теперь, я умоляю…

– Ты сделаешь это, Робби, и я стану свободен, наконец-то свободен, я буду твоим, только твоим, подумай, Роберт, никто не сможет разлучить нас!

В этот миг я заметил, что Курт медленно, почти незаметно движется к выходу из залы, и был вынужден оставить интересную мне пару в покое, переключаясь на свой объект наблюдения.

«Что должен сделать Роб? – думал я, пробираясь сквозь толпу приглашенных. – Чего добивается Альберт? Зараза, Мак-Феникс, ведь ты нарочно меня отвлекаешь от брата, но я не могу рисковать!»

Я нагнал Курта в коридоре и пошел рядом, не делая попытки красться по теням, изображая слежку.

– Ты и в сортир пойдешь за мной?

– В сортир обязательно, милый, если ты помнишь, в сортире убили мадемуазель Даньер, я не хочу, чтоб та же участь постигла герцогиню.

– Какой ты подозрительный, – с одобрением произнес Мак-Феникс.

Мы действительно вошли в уборную и, едва убедившись, что в кабинке пусто, Курт повернулся ко мне с вопросом:

– Джеймс, ты поговорить или потрахаться?

– Мудак! – отрезал я. – Наговорили мы уже достаточно, не наш жанр. Но я не собираюсь трахаться в сортире. Не собираюсь трахаться с тобой.

– Врешь! У тебя стоит.

– Курт, ты хотел отлить? Валяй, я подожду.

– Я мечтал подрочить в тишине, – усмехнулся Мак-Феникс. – А ты за мной увязался. Не хочешь мне помочь, постой на стреме!

Развязным жестом он расстегнул ширинку и вынул изумительный, налитый кровью член, обвел пальцем головку, задевая капельку выступившей смазки, двинул рукой; у меня перехватило дыхание: я так любил эту игрушку, мне нравилось сжимать его и двигать ладонью, ощущая каждую складочку кожи, нравилось целовать, брать в рот, нравилось чувствовать в себе, прихватывать губами, нравилось видеть, как он вздрагивает, выплескивая семя, черт возьми, нравилось, нравилось!

Я посмотрел ему в лицо, сглотнул и вышел из уборной. Мне хотелось наплевать на все и снять штаны, подставляя задницу, но я знал, что не должен прогибаться под него, не должен ему потакать, я и так его слишком избаловал в своей погоне за любовью, он решил, что все ему можно, впрочем, он всегда считал, что ему все простится, а я… я должен был успокоиться и взять себя в руки, я…