– От чего?

Кристоф отстранённо смотрел, как тлеющая в его пальцах сигарета медленно превращается в столбик серого пепла, кренящийся книзу.

– Несчастный случай, – произнёс он, когда Иррэн уже почти перестала ждать ответа. – Мы были на Скайбалл – одной из новоосвоенных планет в Теят Приор. Она очень хотела провести выходные вдали от цивилизации, покататься по снежным пустошам на снегокарте. Для неё это было целое приключение. Мы отъехали уже далеко от форпоста, когда она попросила пустить её за штурвал. Поначалу всё было хорошо. А потом началась метель, и она не заметила занесённой снегом каменной глыбы. Карт перевернулся, от удара почти сразу рванул двигатель. Я успел выбраться, только руки опалил, её вытащил тоже. Рулевой вал насквозь пробил ей грудь. Она лежала на снегу двое суток и не приходила в себя, а я сидел рядом и ничего не мог сделать. Держал её голову, грел руки, что-то говорил. На сотни миль вокруг ни одной живой души, только долбаный спасательный маяк. Сигнал не пробивался сквозь буран. Снег перестал лишь к концу третьего дня. Она перестала дышать сутками раньше. Сколько я ещё так просидел – не знаю. Долго. Ненавижу снег.

– Не хватает её?

Пепел осыпался почти у самого фильтра, шлёпнувшись на стол бесформенной серой кучкой. Кристоф, будто бы очнувшись, с неудовольствием покосился на истлевшую сигарету и вновь принялся искать глазами пепельницу.

– Это было давно, – он чуть качнул головой.

– Ну и что. Терять всегда тяжело.

– Много знаешь об этом?

– Типа того, – Иррэн машинально коснулась татуированного плеча. Кристоф проследил её взгляд, поэтому пришлось продолжить: – Птицы. Они означают людей. Важных людей в моей жизни, которых не стало. Близких. Это память. Что они были. Что что-то значили. Да, вот такая вот душещипательная херота – можешь уже начинать ржать.

Кристоф не смеялся.

– Первые шесть набила ещё в армии – после того, как наш отряд попал в засаду и полегло много хороших ребят. За время службы их стало двадцать четыре. Потом просто продолжала традицию. Если выживу, добавлю ещё одиннадцать. Хотя нет – восемь. Шуруп, Карл и Крид всегда были редкостными мудаками и никогда мне не нравились.

– А как же «о мёртвых либо хорошо, либо ничего»?

– С чего бы вдруг? Как по мне, так если кто-то был мразью до смерти, то после неё он просто дохлая мразь.

– И сколько их теперь?

– Семьдесят три.

– И ты помнишь всех?

– Да. Лица стираются временем. Но остаются имена. Вот эти, например, – она указала на пару почти одинаковых воронов ближе к шее, – Мара и Дэвид, брат и сестра. Наш отряд держал колонию IKD-49 в системе Хадара. Обороняли её от вторжения армии гарргола, нападавших под видом пиратов. Они разнесли в щепки наш передатчик, и мы не могли вызвать подкрепление. В одной из первых стычек я словила светошумовую прямо под нос. Ослепла. Полностью. Никакой медицинской помощи у нас не было. Но и валяться пластом и ждать, пока меня придут расстреливать, я не собиралась тоже. Мара и Дэвид научили меня видеть без глаз. Ориентироваться на звук, запах, на движения воздуха, драться в темноте. Потом – даже стрелять. Мы держали осаду почти четыре месяца до тех пор, пока штаб не заподозрил неладное и не прислал дополнительные штурмовые группы. Через полмесяца мне восстановили зрение. Преимущества военной страховки, – Иррэн мрачно ухмыльнулась. – Только Мара и Дэвид до этого момента уже не дожили, их обоих уложило в перестрелке. За два дня до прибытия помощи. Или вот этот, – её пальцы почти нежно коснулись ворона над ключицей. – Это Гриддар. Капитан отряда наёмников «Сверхновая». Его давно уже нет. Ни отряда, ни капитана. А вот эти… Да ну. Про всех рассказывать – месяца не хватит.