Гэбриэл вышел из прохладного сумрака на солнцепёк, и зажмурился: солнце светило прямо в глаза. Поднялся невообразимый шум, и, открыв глаза, он увидел, что вся площадь перед Богословом заполнена людьми, которые пришли поздравить его с самым важным событием в жизни мужчины его времени. Люди приветствовали, поздравляли его, кричали «славу» убийце дракона. Это было неожиданно и так чертовски приятно, что Гэбриэл ощутил небывалую эйфорию.

– Я тебе почти завидую. – Тихо обронил Гарет, пока они вместе, непроизвольно шагая в ногу и услаждая слух Гэбриэла слитным звоном шпор, спускались по широкой соборной лестнице под приветственные крики толпы, – моё посвящение было куда короче и прозаичнее!

– Зато ты на алтаре не лежал, задубевший в сосульку. – Так же тихо ответил его брат. – Повезло тебе! А эти доспехи я теперь всегда должен носить?.. Мне кожаные больше нравятся.

– Я же не ношу. Но зря ты – смотришься ты в них шикарно.

– Я щас сжарюсь на хрен. В церкви холодно было, жесть, а теперь жарко так, что ещё немного, и у меня яйца сварятся вкрутую.

– Всё тебе не слава Богу! – Засмеялся Гарет. – Скажи спасибо, что благодаря твоему драконищу тебе не нужно сейчас на ристалище доказывать, что ты достоин своего меча.

– Да, мне Альберт рассказал ещё в первый день. – Они подошли к своим лошадям, и Гэбриэл заметил у Иво щит с собственным гербом: графская корона, полумесяц, орёл и меч, и девизом на латыни: «Моя печаль – только моя, и на этом всё». Полумесяц означал второго сына, тогда как титульный воротник на гербе Гарета означал сына первого. Пользоваться им Гэбриэл, как и брат, не рассчитывал, но поглядеть было приятно: красивый, да.

– Поздравляю! – Иво сиял так, словно это его самого посвятили в рыцари. Поздравления сыпались и от всех остальных членов свиты. А дома ждал очередной пир в честь этого события… Гэбриэлу определённо начинало это нравиться!

Глава четвёртая. Огонь и меч

Глава четвёртая. Огонь и меч

Смайли, фон Берг и Венгерт уехали из Лавбурга злые, как черти. Закадычный дружок Андерс, чертыхаясь, отводя глаза и жалуясь на отца-самодура, практически, выставил их вон. Фон Берг, шокированный смертью сестры – как бы он к ней ни относился, но она всё же была его сестрой, и какие-то чувства в нём, всё-таки, были, – всю дорогу пил и проклинал Андерса. «Мог ведь в монастырь отправить, чего там, сеструхе там только лучше было бы!», – и надоел Смайли и Венгерту до чёртиков, поэтому Венгерт предложил им поехать в Блэксван, зная, что фон Берг не поедет туда ни за какие блага мира. Тот и не поехал, удалился к себе в Дракенфельд, и Смайли с Венгертом продолжили путь вместе в сторону озера Зеркального. Потащил Венгерт туда Смайли, обещая познакомить его с легендарной, известной на всё Междуречье, девой Элоизой Сван, кузиной какого-то дальнего родственника Венгерта, Конрада Свана. Блэксван принадлежал отцу Элоизы, но сыновей у него не было, и замок и окрестные деревни по майорату отошли его племяннику, но властвовал он там только формально: истинной владычицей оставалась дева Элоиза. Владения Сванов на озере Зеркальном были единственными в своем роде в Междуречье: большого дохода они своим владельцам не приносили, деревни кормились с озера, за счёт рыбы в основном, и водоплавающей птицы. И Сваны исстари промышляли разбоем и грабежом. Рыцари Чёрного Свана, отца Элоизы, все, как один, были форменные бандюганы, и перешли под начало Элоизы, плевав на майорат. Конрад жил в Блэксване буквально на птичьих правах. Девица Элоиза (ну, как, девица… весьма формально и уже даже не приблизительно), двадцати семи лет, была, как все Сваны, рослая, крепкая, широкая в кости, грубоватая, но по-своему привлекательная: была бы парнем, отбою от девок не было бы. У неё были густые пепельные волосы, яркие болотно-зелёные глаза, длинные ноги, узкие бёдра, плоская грудь, широкие плечи и низкий, с сексуальной хрипотцой, голос. Де-юре девицу или женщину, надевшую мужскую одежду, в Нордланде ждала смертная казнь, но дева Элоиза носила её всю жизнь и плевала на закон. Не только на этот. Местный клир имел к ней миллион претензий, но все их держал при себе: графиня Сван не только мастерски владела всеми видами холодного оружия, от кинжала и меча до гизарды, но и пользовалась фанатичной любовью отцовских головорезов, которые за неё готовы были порвать любого, хоть бы и попа. Время от времени Элоиза допускала кого-нибудь из них до своего поджарого, мускулистого, как у юноши, тела, и, по слухам, вытворяла такое, что счастливцы только что не молились на неё. Говорили, что не брезговала Элоиза и групповушкой, и женщинами, да что там – она ни в чём себе не отказывала.