– Он скоро женится. – Ревниво заметил герцог, и сам себя за эти слова возненавидел, не успев их договорить. Это было бы уместно с другими женщинами, игравшими по правилам, но не с ней. Что Мария и продемонстрировала, не обратив внимания на его укол. Не заметив его.

– Я знаю! – Ответила безмятежно. – Я же люблю его не так, как она. И он меня любит не так, как её. Я не претендую на то, что принадлежит ей, вовсе нет!

– Проблема в том, – проглотив ком в горле, заметил Гарет, – что Алискин считает, будто ей принадлежит ВСЁ.

– Но это невозможно. У него есть вы, есть его маленькая дочка, и есть отец, которого он тоже любит. И мой маленький. – Последние три слова она произнесла с такой застенчивой гордостью, с такой трогательной нежностью, глаза ее так при этом просияли, что Гарет чуть не поперхнулся, засмотревшись, и сосредоточился на сливках, не замечая их вкуса. Какое-то время, – решил герцог, – нам нужен отдых. Мне, моему сердцу и глазам. Это кощунство: быть такой прекрасной!

– Я так счастлива. – Продолжала Мария, тоже отковыривая ложкой маленькие порции сливок и отправляя в рот. – Все так ко мне добры! Мне кажется, что весь тот ужас остался где-то… в страшном сне.

– Да. – Быстро сказал Гарет. – Я понимаю.

Взглянув на нее во время возникшей паузы, герцог вдруг заметил не только совершенную форму ее рук и изящество тонких запястий, но и следы ожогов на золотистой коже, на шрамы, на то, что некоторые из ногтей на тонких пальцах слегка деформированы. Горло перехватило от гнева и внутреннего протеста. Нет! Это не может быть правдой! Бить эту девушку, уродовать её… Это какой же злобной, больной, извращенной тварью нужно быть, чтобы ненавидеть красоту?! Какой… нечистью?!

– Вы ведь знаете, где я была. – Мария, опустив голову, вновь принялась скатывать фартук в тугую трубочку. – Откуда Гэбриэл нас спас. Он так вас любит, что я не могу притворяться перед вами, ведь вы такой же, как он, сильный и добрый. Я только посмотрела на вас, и поняла, что вы никогда не пошли бы… ТУДА. Вы только не смейтесь! – Девушка порывисто вскинула голову, и Гарет подумал, что она похожа на лань. Та так же порой вскидывает голову, чтобы оглядеться кругом, готовая мгновенно прянуть прочь. Такая же изящная, совершенная во всех своих пропорциях, большеглазая и трепетная.

– Я теперь всех людей, которых встречаю, мысленно отправляю ТУДА. – Продолжала Мария, вновь опустив голову. – И если не могу его ТАМ увидеть, этот человек мне нравится. Вас я там увидеть не в состоянии. Простите, если что-то сказал не так. Я только учусь быть нормальной, такой, как все. Здесь все меня балуют, но я знаю, что за пределами этого дома всё не так. Гэбриэл думает, я наивная и уязвимая… Да, я наивная, но сделать мне больнее, чем уже было, ничто, наверное, уже не сможет. Я уже ничего не боюсь, кроме как за маленького своего. И за тех, кого люблю.