– Необязательно.

Ахкеймион окинул обеспокоенным взглядом беременную женщину, бредущую чуть выше по склону. Они тащились вверх по круче, следуя ложбине между огромных камней и валунов, обозначивших нечто вроде тропы на усыпанном каменной крошкой косогоре. Потревоженные их шагами камни осыпались, набирали скорость и, вылетев из ложбины, вызывали небольшие оползни, которые расходились по склонам, будто юбки, сотканные из бесчисленных нитей.

Выживший знал, что старик вновь решил его игнорировать.

– В той же мере, в которой ты не доверяешь мне, ты готов довериться ее взгляду.

Тень какой-то птицы прянула вниз по склону.

– И?

Истина.

– Попроси ее, – произнес изуродованный сын Анасуримбора Келлхуса, – взглянуть на меня, когда я буду объясняться.

Честность была способом достучаться до них.

– И зачем мне это делать?

Кратчайшим Путем.

– Затем, что мой отец украл твою жену.

Причина…

Причина была лишь оболочкой.

Клубком перепутанных нитей.

Корочка болячки, уже три дня заживающей на костяшке указательного пальца левой руки мальчишки.

Маленькая родинка на левой стороне подбородка беременной женщины, пропадающая из виду в те редкие моменты, когда та улыбается.

Распухшие суставы рук старого волшебника и боль, которую он чувствует, не сознавая того. Боль, заставляющая его постоянно сгибать и разгибать пальцы.

Сгибать и разгибать.