Тем не менее она обращает свой взгляд к кронам деревьев, вглядываясь меж ветвей, что скорее жмутся друг к другу, чем простираются. Вернувшись в Куниюрию, она постоянно замечала в местных деревьях некую странность – костлявую узловатость, как будто они не столько стремятся к небу, сколько гневно грозят ему кулаками. Она не может разглядеть мальчика, хотя уверена, что знает, на какое именно дерево он забрался. Слизистое шипение заставляет ее опустить глаза, проследив за прищуренным взглядом Ахкеймиона.

Сперва она даже не верит тому, что видит, а просто смотрит, затаив дыхание и отбросив прочь мысли.

Всадник. Всадник, следующий за шранком.

Поначалу он воспринимается лишь силуэтом, очертанием человека, откинувшегося на высокую седельную луку и покачивающегося вслед за утомленной рысью своего коня. Затем взгляд замечает всклокоченные черные волосы и щит копьеносца, притороченный к лошадиному крупу. Руки наездника обнажены, и, вглядевшись в испещрившие их шрамы, она понимает, кто перед ними.

– Сейен! – выдыхает Ахкеймион себе под нос.

Все понятно без слов. Они следят за всадником-скюльвендом сквозь чересполосицу света и тени, наблюдают, как он то окунается в сумрак, то становится ясно видимым, то вновь погружается в темнеющее марево.

– Сейен милостивый! – шипит Ахкеймион.

– И что нам теперь делать? – спрашивает она.

Старый волшебник сползает вниз по глиняному склону, как будто его в конце концов доконали беспрестанные неудачи.

– Может, нам бежать прочь отсюда? Забраться обратно в Дэмуа.

Он вытирает ладонью лоб, не заботясь о том, что его руки в грязи.

Щемящее чувство вновь охватывает ее – необоримая потребность, в которой легко узнать материнский инстинкт.

– Что нам делать, Акка?

– Дай мне хоть мгновение, чтобы выдохнуть, девочка! – бурчит он себе под нос.

– У нас нет… – начинает она, но внезапное осознание заставляет ее прерваться, и она теряет мысль.

Акка кричит ей вслед гораздо громче, чем следовало бы. Она хмурым взглядом заставляет его замолкнуть, а затем, пригнувшись, проворно мчится по лесу от одного дерева к другому. Она дважды замирает, слыша какой-то грохот, пробивающийся сквозь шум ее дыхания. В окружающем мраке еще один шранк вопит – визгливо и как-то… обиженно.

Крик столь близкий, что кажется напоенным сыростью. Она сжимает зубы, пытаясь унять яростный стук сердца. Наконец ей удается найти то дерево, на которое забрался мальчик. Она обходит ствол кругом – то вглядываясь ввысь, то осматриваясь через плечо. Она видит его – столь же неподвижного, как древесная кора, и наблюдающего за ней без всякого выражения. Яростным взмахом руки она призывает его спуститься. Он, не отвечая, смотрит куда-то на юг, странно склонив голову.