— Не буду! — отказался Семен.

— Как знаешь. — Дэйв отвернулся и занес топор.

Рана у подножия исполинского ствола медленно истекала зеленоватым соком. Семен не понимал, что происходит, он чувствовал лишь боль и страх. Сейчас топор вонзится, и он сойдет с ума.

Он рванулся к треноге и развернул бластер.

— Дэйв!

Десантник повернулся и увидел направленный прямо в грудь черный зрачок ствола.

— Рехнулся? — спросил он.

— Прекрати рубить!

— А не пойти ль тебе? — взорвался Дэйв. — Хватит ломать комедию. Ты все равно не выстрелишь, твоя родина — Счастье! — Он демонстративно поднял топор и отвернулся.

Семен не знал, что каждый мускул десантника напряжен до предела, а следящие системы гермокостюма работают на пределе возможного. Одно неловкое движение, и он прыгает. Нет, Семен даже не подумал об этом. Дэйв прав, он не выстрелит… Он опустил бластер и, отойдя на несколько шагов, сел, обхватив руками поджатые колени.

Дэйв продолжал трудиться, хотя его усилия не приносили заметных плодов — зарубка росла слишком медленно, а толщина ствола была огромна. И вдруг, когда боль, терзавшая Семена при каждом ударе, уже стала невыносимой, ему показалось, что он нашел выход. Он встал и вновь подошел к десантнику.

— Ну, что? — спросил Дэйв, смерив Семена неласковым взглядом. — Надумал помочь?

— Чтобы срубить это дерево, тебе понадобится двое суток непрерывной работы. Чтобы измельчить — еще неделя. Сколько кислорода даст преобразователь?

— На сутки, не меньше, — ответил Дэйв.

Палец Семена утопил кнопку сбрасывателя, разряжая кассету. На ладонь выкатилось девять одинаковых белых таблеток.

— На, держи, — он сунул их оторопевшему десантнику. — Здесь хватит больше, чем на неделю.

И пошел прочь. Боль не терзала больше его мозг.

— Ну ты! — окликнул Дэйв. — Семен!

Он обернулся. Десантник нагнал его и осторожно вставил таблетки на место, прибавив еще три своих.

— Пойдем в пещеру, — сказал он, — будем подыхать вместе.