Для ответа требовалось знать то, чего она не знала. Она была не готова к экзамену. Даже не понимала формулировки вопроса.

Но, глядя на меняющиеся очертания, Кира припомнила свою боль, свой гнев и страх. Они прорвались наружу, и ее чувства, и чувства Кроткого Клинка – вместе. Что бы ни означал этот узор, она была уверена, что захватчики – зло, что она хочет жить, что она должна спасти Трига.

Ради этого Кира готова была сражаться, готова была убивать и уничтожать. Лишь бы остановить захватчиков.

Потом ее зрение обрело четкость, сделалось телескопическим. И она как будто провалилась во фрактал. Узор ширился перед ней бесконечными подробными слоями, расцветал вселенной тем и вариаций…

Киру пробудила боль. Немыслимая, раздирающая боль. Давление, стискивавшее тело, исчезло. Кира успела наполнить легкие долгожданным воздухом, прежде чем вскрикнуть. Зрение прояснилось, она разглядела щупальце, все еще обвивавшееся вокруг нее. Но теперь из ее тела выходил пояс с шипами – черными, сверкающими, складывающимися в знакомый фрактальный узор, – и эти шипы воткнулись в подергивающееся щупальце. Она ощущала шипы как собственные руки и ноги – как новые, но знакомые ей части тела. Вокруг каждого шипа – горячая примочка из плоти, обломков костей, выплескивающихся жидкостей. На миг вторглось воспоминание о том, как чужь пронзила Алана и товарищей по команде, и Киру пробила дрожь.

Не задумываясь, она принялась рубить по щупальцу своей шипастой рукой, вопя во все горло. Она почувствовала, как «скинсьют» перестраивается – ее рука прошла сквозь переливчатую плоть медузы, словно той тут и не было.

Ее обдало фонтаном оранжевой жидкости. Жидкость пахла горечью, металлом. Кира с отвращением потрясла головой, стараясь смахнуть капли хотя бы с лица.

Разорвав щупальце, она освободилась от инопланетянина. Медуза отплыла к дальнему концу помещения и там билась в агонии, а оторванная конечность осталась рядом с Кирой, извивалась в воздухе, словно обезглавленная змея. В центре обрубка виднелась белая кость.