— Но совсем одна. Как же ты справишься?

Элис ничего не ответила, и Софи, раскаиваясь, прикусила губу. Какая отвага! Необъятная любовь, похожая на глубочайшую жалость, наполнила ее, и она снова взяла Элис за руку и села рядом. Где-то в доме часы пробили два или три, и каждый удар пронзил Софи как кинжалом.

— Ты боишься? — не смогла не спросить она.

— Посиди со мной чуть-чуть. До рассвета уже недалеко.

Где-то в верхнем этаже затопали тяжелые быстрые шаги. Сестры подняли взгляд. Кто-то прошел у них над головой, через коридор, а потом начал проворно и шумно спускаться по лестнице. Элис стиснула ладонь сестры, и Софи поняла; этот жест потряс ее больше, чем любые сказанные Элис слова.

В дверях библиотеки показался Смоки. При виде двух женщин, сидевших на софе, он вздрогнул.

— Всё не спите? — спросил Смоки.

Он тяжело дышал. Софи была уверена, что он обратит внимание на ее взволнованное лицо, но он как будто ничего не заметил; взял лампу и принялся обходить с нею библиотеку, рассматривая темные ряды книг на полках.

— Не знаете случайно, где стоят эфемериды?

— Что-что? — спросила Элис.

— Эфемериды, — повторил Смоки, вытянул с полки какой-то том и задвинул его обратно. — Большая красная книга, где даны положения планет. На любой день. Ну, знаете?

— Ты туда часто заглядывал, когда мы наблюдали за звездами?

— Да-да. — Смоки обернулся к сестрам. Он не совсем восстановил дыхание и казался ужасно взбудораженным. — Никто не припоминает? — Он высоко поднял лампу. — Вы не поверите. Я и сам не верю. Но это единственное решение. Достаточно безумное, чтобы иметь смысл.

Он ждал вопросов, и Элис наконец произнесла:

— Что?

— Модель. Она будет работать.

— О-о, — протянула Элис.

— И не только это, не только это. — Смоки удивлялся и ликовал. — Думаю, она в самом деле заработает. Для этого она и предназначена. Все так просто! Мне и в голову не приходило. Представляете себе? Элис, дом будет в порядке! Если эта штука начнет вращаться, она потянет приводные ремни! Заработают генераторы! Освещение! Тепло!

Свет лампы падал на его лицо, преображенное и настолько близкое к какому-то опасному пределу, что Софи отпрянула. Ей пришло в голову, что Смоки неспособен их обеих разглядеть. Она взглянула на Элис, которая по-прежнему сжимала ее руку, и подумала, что на ее глазах, наверно, выступят слезы, — но нет, это невозможно; отныне это Как-то сделалось невозможным.

— Замечательно, — сказала Элис.