— Его держат в подземельях под статуей Будды, — кивнула Чхонги. — Но скоро казнят.

— Казнят?..

Чхонги ничуть не смутилась.

— Да, сыта-голь. За измену родине его казнят, как предателя. Законы войны.

Йонг смотрела на разложенные перед собой карты, подбирая слова. Заслуживал ли он смерти? За то, что сдал Йонг, его можно было бы изгнать из города, отослать в дальние земли, лишив звания. Кто Йонг для этой страны? Никто, пылинка в солнечном луче. Патриарху можно простить и не такое. Раз Нагиль не сжег его сразу же, едва узнал о предательстве, может и казнить его не стоило.

Йонг на мгновение прикрыла глаза — и перед внутренним взором возникла фигура Вон Бина: привязанный к столбу воин, заколотый, как животное.

Нет, монах, допустивший такое, заслуживал не простой смерти.

— Сыта-голь?

Йонг поняла, что почти не дышит уже некоторое время, и резко выдохнула. Она поплачет о Вон Бине позже, когда останется одна, без свидетелей. Сейчас ей следовало бы подумать о черных дырах.

— Думаю, Бездна уже открыла свой глаз, — сказала Йонг, тщательно рассматривая карту и пряча глаза от Дочери. — Скорее всего, это где-то вот в этих истоках Кыма.

Она ткнула в тонкую линию и подняла глаза к внимательно слушавшей ее Чанволь.

— Если Тоётоми захочет получить нового дракона, его стоит остановить. Может, кто-то должен охранять черную дыру, пока она не захлопнется, как думаешь?

Чхонги не смогла внятно ответить, но едва кивнула. Наверняка и Дочери, и Чун Сок все докладывали своему капитану, и Йонг хотела, чтобы Нагиль был в курсе: то, что она говорила и что думала, было правдой, и она желала бы, чтобы он это знал. Йонг ждала дня, когда шаманка разрешит ей подниматься с постели — раз Нагиль не шел к госпоже Сон Йонг, госпожа сама могла прийти к Нагилю.

Через несколько текучих, как дурман, в котором она пребывала, пока была имуги, дней Йонг разрешили подниматься и выходить из комнатыв. Ее придерживали под руки Юн А и Чхонги, Йонг спускалась по шаткой лестнице, держась за них и за шершавые перила. Пока они дошли до внутреннего двора, все ладони у Йонг оказались в занозах.

— Аккуратнее, сыта-голь, — сказала Юн А и тут же втянула голову в плечи, едва Йонг взглянула на нее посветлевшими после обращения глазами. Дочери теперь не ругали ее и не сплетничали у нее за спиной — провожали настороженными взглядами и умолкали, едва она смотрела в их сторону.

Сейчас, как никогда прежде, Йонг чувствовала себя чужой в воинском стане, но намеревалась это исправить. Она ведь сделала выбор, как просила ее Лан. И как подсказывал ей имуги. И как хотела она сама. Теперь она сможет помочь Нагилю и его воинам, и те перестанут называть ее сыта-голь.