Мой простой мир состоит из придуманных людей, лишь отчасти похожих на себя — настоящих. В моем мире Кузя — не одинец стаи, а синеглазый малыш. И дед Слав не чернолес с большим даром и непререкаемой властью, а сказочный лесовик, добрейшее на весь свет создание. Я понапридумывала кучу сказочек про лесовика. Как раз он говорил больной девочке Маришке: «У валга заболи, у сома-шатуна заболи, а у тебя пройди…». Откуда бы деду Славу, настоящему, знать о содержимом моей дурной головы?

Я что, повзрослела?

— Дед Слав утратил обожание, но сохранил уважение, — пафосно сообщила я небу. Скривилась и добавила в стиле Мари: — У-уу, ой-ай…

Алекс исправно молчал. Вот спасибо ему, не хватало еще разочароваться в том, кого я пустила в собственную голову!

Вставать и идти обратно в лагерь не хотелось настолько, что я пока боялась с собой бороться. Мне нельзя злиться на людей. А то научусь убивать рукопожатием, на радость дохлому Ларксу.

— Алекс, можешь проложить путь на восток? — попросила я вслух. Подождала, пока перед глазами не появилась яркая точка, как на компасе. — Благодарю. Я глупо себя веду, твое мнение? Мне вот ни на грамм не стыдно.

«Рано или поздно что-то подобное происходит с каждым, у кого есть дар, — Алекс отправил мне ответ в форме сообщения, чтобы прочла, когда пожелаю. — Позже найди возможность узнать о так называемых темных ведьмах. Их способ жизни и ценностная модель — результат наложения сильного дара на слабую, ведомую и зависимую психику. Твоя реакция пока оптимальна. Однако я бы рекомендовал впредь не переводить в область эмоций всё, что связано с даром. И не жди от людей слишком многого».

— Для себя не жду. Но Май… Они все, поголовно, задолжали ему. Неужели так сложно…

— В случае со Славом учти его прошлое. Он воин. Для него фактор физической боли, тем более применительно ко взрослому мужчине, крайне незначителен.

Алекс замолчал, и снова кстати. Ну не могу я прямо теперь идти и мириться с дедом. Не могу. Я еще не решила, расскажу ли ему сказку про Маришку и уголёк.