– Дан! – Игмар окликнул Альдана, и тот вздрогнул с непривычки. – Не туда ли ведет след?

За дорогой пряталась та самая пробоина в земле, где в первый раз бился Альдан с Драугом, захватившим тело княжа.

– Дальше я пойду один.

– Позволь с тобой?

Часть червенцев осталась, чтобы предать павших огню. Альдан с Игмаром и еще двумя воинами пошли по следу из сломанных ветвей и полос крови. Не сразу они заметили, как изменился лес. Лишь когда земля начала проваливаться прямо под ногами, а глаза-червоточины на березах повернули к ним свои покрытые гнилью зрачки.

Когда Игмар и червенцы зарубили эти березы, запахло древесиной. Неупокойники кружили рядом с теми местами, где тьма обращалась в чудь, и благодаря этому Альдан знал, когда ждать нападения.

– Уж не княж ли там?

След из киноварно-красных капель тянулся к старой мунне. Дан поймал себя на мысли, что уже видел подобное. Но теперь рядом с ним Игмар и другие червенцы, а Лесёна, хвала Единому, далеко отсюда. Тягучий раскаленный воздух забивал нутро, словно смола. Воины рядом с Альданом едва шли, падали наземь, засыпая. Это был морок Дарена? Сон был его вотчиной. Или же колдовство крови? Защита Печати? Альдана сносило в сторону, ноги едва отрывались от земли. Каждый шаг был подобен шагу сквозь толщу воды. Мир рябил, терял краски, глох.

К крыльцу разрушенной мунны Альдан дошел один. По каменным ступеням тянулся кровавый след, обрывавшийся под грудой плит в центре.

Камни были выворочены, пол вскрыт.

Когда Дан дошел до камня, мир вокруг превратился в черно-белую смазанную картинку.

Княж лежал неподалеку, дышал хрипло и тяжело, стискивал в горсти кафтан, и кровь медленно сочилась сквозь его пальцы. Альдану хватило одного взгляда, чтобы понять: сегодня ночью жизнь Тантора Заревича потухнет. Понимал это и сам княж. Кровь капала у него изо рта, смешиваясь со слюной. Мутный взгляд остановился на мече в руках Альдана.

– Нашел-таки. – Он выхаркнул сгусток крови на камни.

Альдан достал живительную мазь и принялся за работу. На княже было множество царапин, они кровоточили, покрытое сажей, кровью и потом лицо исказилось от боли. Тантор Заревич закрыл глаза.

– Западня, – он едва справился со словом. Альдан пригнулся, чтобы услышать хриплое, на выдохе произнесенное: – Я виноват…

Альдан сказал с горечью:

– Я предупреждал тебя… отец. Зачем ты меня не послушал?

– Ты не понял. – Княж сурово взглянул на сына. – Я виноват лишь в том, что позволил тебе остаться в городе.

Общая беда не объединила их: Тантор Заревич избегал прямого взгляда, ежился, зажимал рваную рану на предплечье, а увидев родовой клинок, отвернулся.