Не привязка к Печати сделала дни Тантора Заревича серыми и безжизненными, так же как и изгнание из крепости не сделало Альдана изгоем…

Нет.

Они сами, своей волей отдавали жизни в плен жертвенности.

Проклятье или дар. Важнее, что ты сам для себя решил, своей рукой же и собрал яблоки в корзину судьбы.

Это то, о чем говорила Лесёна в ту ночь, когда Альдан ей открылся.

– Мы сами отдаем Ворону победу! – заорал Альдан. – Но я не стану принимать такой исход! Чудовой Рати, Ворону и колдовству крови не место в мире людей, и мы еще можем отстоять его!

Тантор Заревич слушал. В этот раз он не сердился на упреки Альдана.

– Печать на той стороне, – вымолвил он. – Я пришел, чтобы убедиться в этом, но никого нет. Не знаю, чем тебе помочь. Я ведь всегда хотел избавиться от нее…

– Избавиться?…

– Я… Это ведь я рассказал ардонийскому царю о Печати. Я хотел, чтобы он избавил меня от этого бремени. Он заверил меня, что нашел ответ в древних таблицах… Чудь побери, парень, я больше не мог выносить это место! Жены, дети… все сошли в эту клятую землю! Как я ее ненавижу, только бы ты знал!

Слушать дальше было невыносимо. Дан развернулся и, не глядя, пошел к центру мунны.

Заклятье находилось прямо под ней. Альдан понял: оно выведет его туда, куда он захочет. Колдовство крови.

Он подошел к провалу. Оттуда пахнуло землей и долетел едва уловимый запах цветов.

Княж звал его, но Дану больше нечего было ему сказать. Единственное, что он теперь хотел…

– Веди меня к Печати.

Шаг, и Альдан приземлился в широком поле с алыми маками. Горел закат, желтый затухающий свет топил землю, высвечивал сиреневые тучи над лесом золотой каймой.

Но родной земли не было – все нездешняя, чужеродная красота. И закат, словно отсвет пожара. Ни ветерка, ни дуновения, ничего. Такая пустота. Лишь знакомые завитки терновника покрывали старые камни посреди поля. И Дан узнал поросшие терновником Врата, как две капли похожие на Врата Милосердия.

По ту сторону стояла Лесёна, высматривала что-то вдалеке. Альдану даже на миг показалось, что она видит его… Но их отделяли не только Врата, но и рябь, проходившая по ним. Еще шаг, и Дан узрел все целиком. Над колдуньей нависла громада крепости, ощетинившееся копьями червенцев, и густые тучи над крышами ее теремов.

Озноб пробил все тело, стало трудно дышать. К крепости приближалась кучка людей, горожан со свечами, снопами сена и самодельными палицами в руках.