Можно бы вообразить, можно надеяться.

Требовалось же мне теперь вот что: заслонная Волшба Шем-Шем-Тураса[25], Десятой Печати Меркурья.

– Заветная моя, – мягко отвечал я Джесси, – та любовь, что я тебе дарю, естьлиж поцелую я уста другой…

Сантименты мои потонули в ревнивом громе щелчков от мириад паучьих лапок. Отпрядывая далее, шепча не предназначенное слуху когтистых компенсантов либо подопечных Сырьеглава и Кровокоста, с праворучною своею бритвой, удерживаемой в старательном поиске слиянья, я рек:

– Создай во мне чистое сердце.

Сие пророческое провозглашенье, последовавшее за нашею Nacht der Liebe, очистило воздух и естественно привело к деянью, о коем я впоследствии сильно сожалел.

Прошлое мое сидит на мне тяжко.

– Из полноты сердца глаголют уста.

Слова поразили фантазью мою в духе и манерах былых времен, когда мужи обладали сияющей амбицьей преуспеть во всевозможных подвигах и предприятьях, и большинство стран могли б затем похваляться своими мужами дел чести. Исключительная позицья, от коей я не был намерен отрекаться.

– Следуйте за гробиком, братие.

В жизни своей мне доводилося смеяться, покуда меня едва ль не скручивали конвульсьи; но николи смехотворные мышцы мои не подвергались большему напряженью, чем в тот раз.

– Таков, стало быть, путь? – Мой искренний запрос фразирован был с миною достоинства и твердым шагом. Я чмокнул губами по сухому языку. Чего б ни отдал я за дерзкий глоток мягкого эля «Хандра Тиба». Но не размышляя о том, чего нельзя было выиграть, я все вниманье свое приложил к своему переплету – ибо меня по-прежнему осаждала тысяча крохотных телец, что бежали по коже моей, словно «пузатые тарантулы»[26] и «спиноползы», кои нацеливалися вдоль реки Доддер либо канав Поддл.

Несчастье никогда не приходит одно.

По всему свету сегодня у нас есть люди в нескончаемой вражде.

Иногда – в ходе исторьи – накопленье фрустраций в людях вызревает, и случается конфликтная зона, кою смягчить можно лишь войною.

Узор сей регулярно повторялся с начала времен – от греков к римлянам, от Александра до Наполеона, и в Первой, и во Второй мировых войнах, да и, в итоге, в Третьей.

По всему миру зреет конфликт – Дублин, или Англья, или Германья, иль Америка, иль Иран. Египет, а тако-же Израиль, со всеми его заискивающими спецьями хитрых еврейских веществ. Он зреет и зреет – поскольку воздух густеет, множится интенсивность, и непременно дорастет до точки слома.