Ничего удивительного, что вампиры не охотились на людей. Если хоть что-то из того, что рассказала Пандора, являлось правдой.

Почему Пандора укусила меня? С точки зрения церкви, в дознании таким методом не было никакой нужды. Для показаний хватило бы и пытки; я не питал иллюзий относительно своей стойкости. Немудрено, что Томас так удивился. Противоречие жгло кожу, точно огнём.

Что сидело у костра в этот тёмный вечер, притворяясь, что не так уж сильно отличается от меня? Какие цели Пандора преследовала и было ли возможно для неё цели ставить и стремиться к их достижению?

— Хочешь, переспим?

Я заморгал, уверенный, что ослышался.

— Переспим, — повторила Пандора, — Секс. Трах. Еб…

— С чего это вдруг?!

— Этим занимаются влюблённые парочки, когда им надоедает болтать.

Тело, проклятый предатель, отозвалось на предложение взрывом воодушевления. Ему-то, покорённому ниточкой слюны, что промчалась по венам, волоча за собой химическое наслаждение, жаждалось продолжения и развития. Осмотрительность целиком перетекла в мозг — нет, не так, он тоже часть тела. Получалось, против была только душа?

Я призвал на помощь воспоминания о Земле, об оставшейся там Атсуко — и с обречённостью констатировал: лицо первой любви вспоминалось с трудом, грубыми штрихами. Истлел обманчиво вечный фотоальбом впечатлений: радость от фестивальных фейерверков, отчаяние перед тестом, множащийся на многолюдье задор игры с друзьями, холод невысказанных упрёков матери — опять пришёл поздно… Япония стала чем-то полупризрачным, неощутимым. В неё больше не верилось. Её остатки ссохлись, превратились в пыль, тонким слоем покрывшую дальние закоулки сознания.

Я разозлился — сам не зная на что, видимо, просто требовалось разозлиться. Остановил Пандору, которая успела избавиться от куртки и рубахи и теперь стягивала сорочку.

— Нет уж, — Перед глазами появился труп церковного солдата, которого Пандора с такой лёгкостью убила. В горле встал едкий комок, — Мы с тобой не влюблённая парочка.

Вампирша, похоже, обиделась — или сымитировала обиду. Пробурчала что-то нелестное, отвернулась и перебралась на свою лежанку. Я помыл посуду, покормил лошадей и подбросил топлива в огонь. Уселся, сгорбившись. Сон не шёл. Постерегу.

Я не доверял Пандоре. Да и себе тоже больше не доверял. Подготовительная стадия паранойи, сочувственно покивал бы психотерапевт. Он ведь, в конце концов, не проводил дни и ночи в компании с чем-то, что напоминало человека весьма отдалённо.

Глава 41

Глава 41

Припекало не по-осеннему назойливое солнце. Его полуденный свет угнетал Пандору; она прикрывала лицо ладонью и безостановочно зевала. Где-то в глубине её подкорки укоренился биологический факт, что её виду лучше действовать под покровом ночи, и самопровозглашённое родство со светлыми силами его так и не вытравило.