Пандора накинула капюшон, но, услышав моё хмыканье, стянула его. По-прежнему дулась (или притворялась — оговорка, царапающая мозг всякий раз, как я оценивал поведение спутницы, начала порядком утомлять) и отказывалась разговаривать. Я не возражал, хотя, пожалуй, стоило бы — мы ведь выбирали маршрут, доверяясь её чутью. Чутьё завело нас прямиком в новорождённую топь: неожиданная солнечная страсть была губительна для снега, который намело на поля.

Под копытами коней чавкало море грязи, и я с содроганием думал о том моменте, когда заставит спешиться нужда. На уроках истории звучали рассказы о кочевниках-монголах, нации, дважды не сумевшей одолеть Японию. Они, журчал голос учителя, предпочитали делать дела на скаку, не утруждая себя остановками. Разумеется, таким дикарям нечего было и помышлять о покорении страны восходящего солнца. Вот только к чему вспомнилось это сейчас?..

Постепенно мы забрались правее, ближе к деревьям. На горизонте выросли столбы дыма, под ними наметились крыши домов. Дорога пошла вверх, грязи стало меньше, и я, воодушевлённый переменами, поприветствовал село перед нами — пару десятков кривых домишек, огороженных кривым частоколом. Уж не осина ли, ехидно подумал я, покосившись на Пандору.

Та, будто услышав, встряхнула головой, заправила каштановые локоны за уши, выставив их остроконечность напоказ. Я внутренне вздохнул, нацепил безразличное выражение и слегка натянул поводья, чтобы конь Пандоры опередил моего. С этого мига я перестал существовать. Высыпавшие из хижин крестьяне пялились на вампиршу в благоговейном восхищении, а она, купаясь в робком поклонении, махала им рукой — чистый айдол, спустившийся со сцены к фанатам. Ради соблюдения образа она даже переборола зевоту.

— Милспажа! — прозвучал оклик за спинами крестьян. Они расступились, и вперёд, почти наткнувшись на моего скакуна, вывалился испуганный и, судя по искусанным губам, крайне отчаявшийся мужчина. К себе он прижимал ребёнка — девочку, бледную, дышавшую часто с и надрывом, рождавшимся в глубине её груди вместе с хрипами. Девочка дрожала, ресницы её трепетали, точно она силилась разомкнуть веки и никак не могла. Её маленькие ладошки мяли какую-то ветошь, — Умоляю, спасите… именем всесильного Векхцвайна заклинаю, не оставьте…

Пандора подманила его к себе, и он на подгибающихся ногах подбежал к ней. Вампирша нагнулась, положила пальцы на лоб ребёнка. Заструилось приглушённое сияние, охватило безболезненными искрами девочку целиком, запылало призрачным пламенем на тулупе мужчины. Потянулись томительные минуты. Над толпой сгустилась тишина, и я, уверенный, что лечение не займёт и нескольких секунд, с всё большим недоумением вглядывался в напряжённую фигурку Пандоры.