Вот оно! Балкон с изогнутой мраморной балюстрадой, двустворчатые стеклянные двери, спальня за ними. Она видела все это во сне Софии.

До рассвета оставалось еще несколько часов. В этом доме точно было где порезвиться, чтобы убить время.

Джулия Хамильтон Уинстон лежала в постели. Сна у нее не было ни в одном глазу.

Бессонница давным-давно стала для нее делом привычным. В последнее время она если и спала, то лишь краткими урывками, перемежавшимися нескончаемыми часами бодрствования. «Бессонница – частая спутница горя», – сказали ей доктора, когда она впервые спросила их, могут ли они что-то с этим сделать, посоветовать ей какое-то средство. Теперь, впрочем, они, кажется, полагали, что пора бы ей уже двигаться дальше. Они говорили о психической устойчивости, о необходимости научиться успокаиваться и регулировать собственные мысли, как будто она просто прикладывала к этому недостаточно усилий. «Вы склонны чрезмерно поддаваться эмоциям? – спросил ее один специалист. – Вы считаете себя восприимчивой к внушению?» В ответ она намекнула, что, если он осмелится объявить ее истеричкой, она добьется, чтобы департамент здравоохранения устроил проверку его деятельности и лишил его лицензии. Она все еще была Джулией Уинстон, и горе не поглотило ее целиком и полностью.

В ту ночь, однако, ее беспокойные мысли были заняты более насущными делами. Один сочувствующий редактор из «Нью-Йорк геральд» позвонил ей после обеда, чтобы сообщить, что в некоем отеле на Вашингтон-сквер замечена женщина, выдающая себя за Софию Уинстон. «Я не смогу помешать им написать об этом, если это сообщение подтвердится, – сказал он ей. – Интерес публики к этой теме по-прежнему не утих».

Джулия пришла в ярость. Когда-то фамилия Уинстон значила богатство, положение в обществе, влияние. Теперь же она служила синонимом слова «катастрофа». Не было больше ни светских раутов, ни благотворительных обедов. Бо́льшая часть прислуги уволилась, не желая, чтобы их имена вечно ассоциировались с кораблекрушением. Даже корпорация Фрэнсиса больше не носила его имя. Теперь, когда во главе ее не стоял один из Уинстонов, основные акционеры растащили ее на куски, поставив над каждым своего управляющего. Каждый из них отстегивал часть годового дохода в пользу семьи, воздавая ритуальную дань ушедшим богам. А теперь еще какая-то наглая самозванка осмелилась назваться Софией Уинстон и втянуть их имя в скандал! Разве такое было бы возможно, будь Фрэнсис жив?

Джулия перевернулась на другой бок и взглянула на часы. Половина четвертого. Она снова перевернулась. Мысли не давали ей покоя. В запертом на ключ ящике письменного стола лежала стопка открыток из Сирии, несколько десятков штук. Кроме адреса, ни на одной из них не было ни слова. Не одну бессонную ночь Джулия провела, пытаясь нарисовать в своем воображении жизнь, скрывавшуюся за этими безмолвными посланиями: где София находилась, с кем водила компанию, что делала, чтобы выжить.