Здравствуй, Йосселе, произнесла она негромко.

Его глаза не могли расшириться, но она почувствовала его изумление: откуда она знает?

Я услышала твое имя в мыслях Крейндел, пояснила она.

Но – как? Это ведь он голем Крейндел, так каким образом мисс Леви удалось…

Я обладаю такой способностью, произнесла она. Мой хозяин умер вскоре после того, как меня оживили. Я не могла больше чувствовать его мысли, поэтому стала чувствовать мысли всех остальных людей.

Его замешательство только возросло. Хозяин может умереть? Но это же немыслимо! Это все равно как если бы исчез сам мир! Он попытался представить это себе, но не смог; тогда он потянулся мыслями к Крейндел, ища поддержки, но она спокойно спала в своей постели этажом выше, и ничто ей не угрожало. Но сколько еще это продлится? Да, люди умирают. Он знал это. Ему представился отец Крейндел, распростертый на полу гостиной, его невидящие глаза. Это воспоминание вызвало у него тревогу. Он не будет об этом думать.

Это удивило Шарлотту. Его разум казался более острым, чем утром, а мысли более оформленными. Неужели она его недооценила? Или за это время что-то изменилось? Она сосредоточилась на его сознании и увидела себя его глазами: нечеловеческая женщина с лицом, вылепленным из глины, чья природа не оставляла у него никаких сомнений. Именно такой она видела себя сама, когда позволяла себе вглядеться, только он, в отличие от нее, считал, что она —

красивая.

Она отстранилась, изумленная этой мыслью. Он видел ее такой, какой она была на самом деле, и считал красивой. «Неужели я и вправду красивая?» – подумала она ошарашенно. Она никогда бы так про себя не сказала, даже в мыслях. Шарлотта внимательно посмотрела на него в ответ, вглядываясь в грубые черты, в стеклянные глаза, в следы пальцев, отпечатавшиеся на коже, а ведь они двух видов, поняла она вдруг, побольше и поменьше. Одни отпечатки принадлежали Крейндел, вторые – ее отцу. Он появился на свет совсем в иных обстоятельствах – не тайное приобретение какого-то проходимца, как она, но плод совместных усилий отца и дочери. Красив он определенно не был – этого о нем сказать она не могла, – но в следах рук его создателей она видела вложенные в него любовь и душу. В этом смысле в нем не было ничего зловещего.