Впереди показался широкий мост из толстых, потемневших от времени бревен и широких досок, перекинутый через невидимый в темноте, заболоченный черный ручей. Далеко впереди, где-то на границе бездонного мрака, чуть заметно светились красноватые огоньки северного КПП. Мы прошли еще немного вперед, а потом Машенька остановилась и показала направо: там из густой синевы ночных сумерек тянулись к небу черные силуэты, подобные заострившимся от ветров отвесным скалам.

– Это остатки старого парка Института генетики, –  сказала Машенька. –  Дедушка руководил работой по созданию новых видов растений, и в этом парке высаживали опытные образцы. Кстати, поэтому и вдоль аллеи деревья такие большие, они тоже результаты разных экспериментов. Жаль, что в темноте не дойти до парка, там еще пруд есть, очень живописный…

Мы повернули обратно. Я обошел Машеньку так, чтобы быть от нее по левую руку. Она обратила внимание на этот маневр, и мне пришлось объяснить, почему рядом с женщиной принято идти слева:

– Предполагается, что на левом боку у меня висит сабля, и она может цепляться за ваш кринолин.

– Сабель, пожалуй, уже было достаточно, –  шутливо откликнулась она.

В небе над нами вспыхнули первые яркие звезды.

– Это Венера? –  спросила Машенька.

– Нет, Юпитер, –  ответил я.

– А он далеко?

Я рассказал про миллиарды километров космической пустоты, в которой по бесконечным орбитам движутся газовые гиганты, про ледяные кометы и астероиды и про маленький зонд, запущенный почти полвека назад, и за это время добравшийся до межзвездных пространств, используя в том числе приливное воздействие Юпитера.

– А что это такое?

– Он притягивает.

Потом Машенька стала рассказывать про Пансион благородных девиц, о том, что у нее там нет любимых учителей и подруг, что ей не слишком нравится там и теперь, а поначалу и вовсе приходилось довольно туго, потому что ее не принимали, подначивали, дразнили девственницей, так что приходилось оппонировать и кричать в ответ:

– Я не девственница! –  и она в самом деле прокричала это так громко, что было слышно, наверное, и в старом парке, и на берегах живописных прудов.

У меня вдруг возникло странное ощущение, как будто что-то сейчас происходит, прямо в эту минуту, здесь, на темной аллее, но я не мог осознать это чувство отчетливо. Молчаливые древесные исполины дышали таинственной тьмой. В отсветах фонарей под ногами маслянисто блеснула черная лужа; я сделал шаг в сторону, подал Машеньке руку, и, когда она переступила лужу и мы пошли дальше, ее прохладные пальцы некоторое время еще оставались в моей ладони. Потом я их отпустил.