…Внезапно я ощутил чье-то присутствие: чувство было таким резким и безусловным, что я вздрогнул и едва не выронил книгу, которую рассеянно держал в руках. Мой стол располагался в дальнем углу Библиотеки, у третьего окна, рядом с часами, входной двери не было видно из-за стеллажей, но я не сомневался, что у входа кто-то стоит. Я прислушался: в грохоте ливня, пронзительном свисте ветров, скрипе и стонах как будто образовалось некое пятно тишины, в котором кто-то скрывался. Стараясь не греметь стулом, я осторожно поднялся с места, жалея, что оставил нож в комнате. Впрочем, книга была довольно увесистой, я перехватил ее поудобнее; и тут внезапный порыв холодного сквозняка, ворвавшийся в Библиотеку, разом погасил свечи. Тьма обрушилась, как сорвавшаяся портьера. Я резко протянул руку к стоявшему на столе фонарю, задев высокий подсвечник –  он с грохотом рухнул, свечи раскатились по столу и попадали на пол. Я схватил фонарь, направил яркий луч в сумрак меж двух стеллажей и некоторое время стоял неподвижно, вооруженный, подобно герою какого-то мифа, световым мечом и щитом в виде книги комментариев на неоплатоников.

Ощущение чужого присутствия исчезло. Я понемногу выровнял дыхание и успокоил бешеный стук сердца, но в этот миг откуда-то из погруженных во тьму лабиринтов Усадьбы Сфинкса сквозь звуки ненастья донесся душераздирающий вопль, превратившийся в пронзительный визг. Он был настолько нечеловечески страшен, что я на мгновенье подумал, что это звучит голос неистовой бури –  но полный смертельного ужаса крик повторился, и на этот раз в нем можно было различить нечто похожее на слова.

Я выскочил из Библиотеки, пронесся через гулкую пустоту Мозаичного зала и выбежал в холл второго этажа. Исступленные крики неслись откуда-то снизу, им вторили на разные голоса ветры и эхо, в воздухе пахло сажей и чем-то сладковато-цветочным. Перескакивая через ступени, я слетел вниз по лестнице, миновал Большую гостиную и через Обеденный зал устремился к черному провалу раскрытой двери кухни. Истошные вопли звучали совсем рядом. В темной кухне через раскрытые двери столовой прислуги слабо мерцали отсветы из коридора, куда выходили жилые комнаты. Я вбежал туда и остановился.

Дуняша, босая, с распущенными волосами, в длинной белой рубашке, вцепившись в рукоять переносной лампы, стояла перед раскрытой дверью комнаты Обиды Григорьевны и непрерывно кричала, время от времени срываясь на визг. Ее дверь, первая справа, тоже была приоткрыта; я заметил, что слева сквозь узкую щелочку подглядывает перепуганный Сережа. С противоположной стороны коридора, спустившись по лестнице из казармы, с фонарем в руках бежал Прах. За ним, облаченный в кальсоны и майку-тельняшку, шлепая босыми ножищами, поспевал Петька. Во тьме заметались световые лучи.