– Академию закрывают, –  сказал он. –  Мне предписано завершить все дела до исхода этого месяца. Воспитанников станут постепенно забирать их родители. С ними, разумеется, отбудут и фирсы, если так будет угодно молодым господам. И знаете что? Мне не жаль.

Глаза его затуманились. Я не мог понять, пьяный он или трезвый, но ни стаканов, ни бутылок на столе не было, и даже табачный дым не витал под потолком.

– Всю жизнь я искал одобрения своего отца –  надо сказать, безуспешно. Он никогда не поддерживал моих идей, и все, на что я мог рассчитывать, это получать содержание за то, что помогаю воплощать малую часть его замыслов. Если бы он был жив, то никогда бы не позволил создать Академию Элиты, эту пародию, пошлый косплей на его евгенические опыты…

– Мне казалось, что вы не замечаете дурновкусия этой затеи, –  заметил я.

– Дурновкусие лучше продается, –  Аристарх Леонидович горько усмехнулся. –  Дурновкусие и пошлость. Элита! Дворянские традиции! Знать! Узколобые хапуги, лавочники и мазурики, ловкачи, вскарабкавшиеся на вершину пищевой пирамиды благодаря беспринципности и хорошо развитому рептильному мозгу. Неужели вы хоть на минуту поверили, что мне приятно пестовать их жалких отпрысков, попутно внушая идеи некоего избранничества в духе Германа Германовича? Я бы с удовольствием занялся моей книгой, но, увы, презренный металл…

В дверь постучали. Аристарх Леонидович осекся, сменил тон и крикнул:

– Войдите!

Граф вошел в кабинет и коротко поклонился. Аристарх Леонидович неприязненно вытаращился на него.

– Господин фон Зильбер! –  начал Граф, встретился взглядом с хозяином и замялся.

– Чего тебе?

Граф откашлялся и продолжил.

– Ввиду последних событий, с учетом сложившейся обстановки, а также для предотвращения возможных инцидентов прошу вернуться к рассмотрению вопроса о постоянном ношении оружия фирсами…

Я прикусил губу. Фон Зильбер побагровел и медленно поднимался с кресла.

– Каких последних событий?..

Граф растерянно замолчал. Аристарх Леонидович неожиданно выскочил из-за стола и стремительно подлетел к нему.

– У меня погиб сын! –  завизжал он в лицо опешившему Графу. –  Это ты называешь последними событиями, сволочь?! У меня! Погиб! Сын! А ты жив! Почему ты жив, а он нет?!! Почему?!

Фон Зильбер размахнулся и с силой влепил Графу такую пощечину, что тот едва устоял на ногах.

– Почему! Ты! Жив! А он! Нет!

Пощечины летели слева и справа; Граф мотал головой, терпел и молчал.

– Оружие! Вот тебе оружие! Вот! Тебе! Оружие! Вон! Пошел вон! Вон!!!