Обессиленный Аристарх Леонидович упал в кресло. Граф, усы которого встопорщились от пощечин и казались угольно-черными на фоне пунцово-красной физиономии, развернулся и вышел, печатая шаг. Я поспешил вслед за ним и закрыл за собой дверь.

С того дня Аристарх Леонидович фон Зильбер более не покидал своего кабинета.

Граф быстрым шагом решительно прошел через Рыцарский зал и Китайский залы, миновал Верхнюю гостиную и почти бегом ворвался в казарму. Я шел за ним. Под изумленными взглядами фирсов он выхватил ключи от оружейной, отпер замки и вынес три черные кобуры с «грачами» и свою портупею с «наганом».

– Господа, с этого дня каждый из нас будет постоянно вооружен на случай непредвиденных обстоятельств.

Все переглянулись. Резеда пожал плечами и прицепил кобуру к поясу, за ним последовали остальные.

– А мне? –  спросил я.

Граф поколебался, но отрицательно мотнул головой.

– Нет, прости, Родион. Тебе нельзя. Ты учитель.

Я не стал спорить, зная, что теперь у меня есть не один, а четыре варианта при случае раздобыть оружие самостоятельно.

В тот же день, сразу после обеда, из Усадьбы вместе ушли Герасим и Римма с Сережей. Я видел их с Верхней террасы: они двигались по дороге к южному въезду, не торопясь, как семейство, собравшееся в поездку и бредущее с вещами к вокзалу. Герасим тащил два огромных, угловатых чемодана, Римма несла в одной руке большой узел, а другой держала за руку Сережу. Когда эта процессия достигла ворот КПП, их задержали и сразу же попытались связаться по рации с Аристархом Леонидовичем. Ответа не было, и тогда о происходящем сообщили Графу.

– И что делать? –  спросил он. –  Фон Зильбер не отвечает.

– Набери его по внутреннему, –  предложил я. –  Ну или хочешь, я наберу?

– Не надо, –  мужественно отказался Граф. –  Я сам.

На звонок по внутренней связи Аристарх Леонидович действительно отозвался, пусть и не сразу. Граф коротко переговорил с ним и вернулся с ответом.

– Говорит, чтобы шли на все четыре стороны, представляешь?..

Так в Усадьбе Сфинкса из прислуги остались только конюх и одна горничная.

Когда на следующий день вернулась Машенька, ее встречали лишь я, Граф и четыре хмурых воспитанника. Сама она казалась в прекрасном расположении духа, игриво раскланялась с молодыми господами и нежно чмокнула меня в щеку. Отметины на шее исчезли; повязки на плече я не заметил, как позднее, той же ночью, не увидел и шрама. Кожа была нежной и чистой, как будто оттуда не вырвали на днях кусок плоти.

Впрочем, в хорошем настроении Машенька пребывала ровно до начала обеда, когда выяснилось, что состоять он будет из одной перемены, а именно тушеной говядины с гречневой кашей, в качестве разнообразия дополненной консервированными помидорами. Хотя количество едоков в Усадьбе в последнее время порядком уменьшилось, но и число обслуживающего их персонала сократилось критически, и Дуняша в первый же день сбилась с ног, в итоге приготовив одно блюдо и фирсам, и господам.