За кварталом богачей начиналось второе кольцо Расфаля — город расходился кругами от центра, и следующая зона принадлежала мастерам, торговцам-рыночникам и трактирщикам. Еще дальше располагались кварталы учеников и ведунов, а за ними — район бедняков, однако пока что девушка не собиралась соваться туда. Атеа прекрасно знала, что лучше всего городскими сплетнями жонглируют трактирщики, да еще — шлюхи. А и тех, и других можно было обнаружить именно здесь.

Унылых узорных клумб здесь не было, и домики под черепичными крышами были окружены крохотными яблоневыми и вишневыми садиками, сейчас спящими под снежным одеялом. Расфаль по праву считался одним из самых красивых городов Тиннереда, и по весне улицы устилал ковер из белых и нежно-розовых лепестков, а над флюгерами плыл дурманящий аромат, от которого голова кружилась. Ныне цветов и зелени здесь не было, однако крохотные цветные фонарики из тонкого эльфийского стекла украшали выбеленные снегом улицы, и поэтому Расфаль все равно казался сказочным. В садах прятались статуи, фигурки зверей и волшебных созданий — здесь верили в сказки. В замерзших фонтанах на дне каменных чаш блестели монетки — видимо, до заморозков мальчишки-бедняки не успели выгрести мелочь оттуда. Атеа, оглядываясь по сторонам, усмехнулась себе под нос: она и вовсе забыла, как было здесь, вовсе отвыкла. И почему-то ныне очень тосковала по молчаливым и невероятно живым при этом склонам Караласских гор, по темной ощетинившейся стене деревьев древнего Гарварнского леса, по льдистому высокому небу — и по льдистым глазам Меред.

— Вот уж интересно, понравилось бы тебе здесь, Чайка? — тихо выдохнула она, и облачко прозрачного пара сорвалось с ее губ и унесло слова прочь.

Вряд ли. Меред терпеть не могла города — разве что Паррен свой любила, да Птичий Городок. Ну и прочие селения, разбросанные по Келерии. Стены давили на нее, и в этом она была очень похожа на Даэн. Атеа вспомнила, какая смурная ходила Коршун в Лойнаре, и губы сами растянулись в улыбке. Вдруг она поняла, что даже по ней, по этой суке с черными кудрями и темными глазами, жутко соскучилась. Захотелось снова кошкой подкрасться к ней, мурлыкнуть что-нибудь такое, чтоб у той губы побелели, а затем с хохотом унестись куда-нибудь в закат — либо в ближайшее укромное место, чтоб там переждать гнев Коршуна. Старшая Птица была несгибаемой как скала, крепкой, надежной, отвратительно-правильной, и при этом — удивительно хорошей бабой, и Атеа призналась самой себе, что уважает ее.

Боги, пускай я сейчас скажу жуткую глупость, однако пусть бы это все поскорее началось — чтоб мы все встали плечом к плечу, наваляли им хорошенько, а потом чтоб все стало таким же, как раньше. Чтоб рядом была и Меред, и Даэн проклятущая, и ее ведьма, и эльфийки подземелий вместе со своей королевой. Чтоб мы показали этим тварям, что Птиц не так-то просто взять. А там уж — пускай будут наши весны и молодые девчонки, и все, все…