Они стояли на шершавых истертых ступенях, отполированных годами почти что до блеска. Впереди темнела двустворчатая дверь, распахнутая настежь, и внутри здания Мара видела прозрачный дневной свет, затапливающий залы и комнаты. У входа топтались люди — их было немного, и ведьма ощущала сладковатый запах каких-то масел, от которых неприятно кружилась голова, и мысли становились вязкими. Даэн взглянула на нее, чуть заметно кивнув, и они обе направились к входу в Собор, присоединяясь к другим просителям. На них, чужеземок, с любопытством косились люди — судя по странным длинным одеждам и по-особенному заплетенным волосам, все они были родом из Эллоина, а ни Мара, ни Даэн не напоминали светлоглазых жителей одной из восьми провинций. Ведьма ощущала себя неуютно под этими внимательными оценивающими взглядами, но, сжав зубы покрепче, заставила себя попросту не обращать на них внимание. В конце-то концов, ждать им нужно не так уж и долго.

Когда подошел их черед, солнце, острое и почти белое, стояло уже в зените. Жизнь в городе кипела — сновали люди у подножия широкой лестницы, мохноногие низенькие лошадки тащили груженные холщовыми мешками телеги, переговаривались меж собой жители Алосты, прогуливаясь по городу, или торопясь куда-то по делам. И когда последний проситель покинул залы Собора, Мара чуть ли не вздохнула спокойно: наконец-то можно было спрятаться в тиши молчаливых комнат и заняться делом. Ждать она больше не могла.

Эхо ее шагов отражалось от каменных стен, проложенных мрамором — таким светлым, что казалось, будто они оказались внутри облачного замка, или снега. Вокруг вырастали одинаковые широкие колонны, круглые, без единого изъяна, без единой трещинки, и светлые прозрачные занавески, заслоняющие огромные окна, чуть покачивались в ответ на колебания воздуха. Женщины шли по вытянутому узкому залу, в самом конце которого за широким столом, укрытым синим шелком, сидел человек. Он поднял на них равнодушный взгляд, когда Даэн выступила вперед, чуть склоняя голову.

— Приветствую тебя, Жрец Светлого. Мы — чужеземки, пришли говорить с Хранителями Алосты. У нас — важные вести, и ждать мы не можем. Просим разрешения увидеть Хранителей Собора.

— Разрешаю, — протянул мужчина, лениво поглаживая льняную косу, переброшенную через плечо и заплетенную в тугой канат. Акцент у него был странный, с долгим протяжным «а», и Маре слышалось самолюбование в его голосе. Да и взгляд его при слове «чужеземки» стал совсем уж скучающим. Впрочем, едва ли это имело значение, — Проходите, прошу вас, — он приподнял руку, указывая на высокую узкую арку слева от себя, и темный рукав его балахона сполз к локтю, обнажая медные кольца широких браслетов.