По склону к городу взбирались сады, и их заснеженные кудрявые ветви напоминали белое кружево меж пальцев искусной мастерицы. За спиной осталась сияющая серебром река, и Мара, так и не сумевшая понять, в чем причина такой структуры энергий, хмурилась и кусала губы — однако думать о том сейчас было некогда. Первое кольцо городской стены, за которым начинались поля и длинные темнеющие на снегу постройки хранилищ, теперь было совсем рядом.

У врат их никто не остановил, никто ни о чем не спросил, словно безразличным стражам дела до них не было. Про себя Мара отметила, что мужчины здесь носили длинные теплые пальто до самых щиколоток и отпускали волосы, собирая их в косы на затылке. Глаза у эллоинцев были светлые, и на правой щеке у каждого воина виднелся какой-то рисунок — символ Светлого, если ведьма верно помнила: дерево о семи ветвях, схематично нарисованное на коже черной краской. Тот же рисунок Мара видела на второй стене, опоясывающей город: на светлом песчанике темнела узорная мозаичная кладка, и семь изогнутых ветвей расползались в стороны, словно русло давно пересохшей реки в пустыне. Почему-то Маре не нравился этот символ, так напоминающий древо Бессмертного: что-то в нем было неправильное, фальшивое, словно неведомый художник наделил его абсолютно неверным значением, и это понимание так и осталось в сердцах других. Из-за стены поднимались башни, облицованные все тем же светлым песчаником, и над городом развевались белые знамена с черным рисунком, беспрестанно двигающимся и меняющимся на потоках ветра.

Все дороги в Алосте, как и в любой столице провинции, ведут к Собору — все это знают. Улицы города напоминают паутину: окружные нити идут по спирали к центру, и, если неспешно прогуливаться вдоль них, можно потратить целый день для того, чтоб обойти всю столицу, от самого дальнего квартала земледельцев до центральных кварталов ведунов и знахарей, вычищенных до последней пылинки. А вот если особо не задаваться целью осмотреть все, да пойти по одной из широких прямых улочек к Собору, то очень скоро приземистые домишки останутся позади, а перед глазами вырастет огромный каменный храм, над остроконечными крышами которого полощутся знамена, а вокруг каждой из восьми тонких башен вьется спиралью винтовая лестница, вдоль которой ярко горят крохотные золотые фонарики. Они не гаснут ни в бури, ни в самые жестокие холода, и поговаривают, что никто ни разу не видел, чтоб на ступенях показалась хоть одна живая душа. Но фонарики горят испокон веков звездами, и ничто не может изменить это.