Любит боярин Фома дорогое платье — коли мог бы, так целиком в золото укутался.

Оборотень с княжичем старательно укрепили продырявленную шапку поверх ямы, разложили по краям жердей, привязали к ним веревок, да присыпали все сверху землей. В конце концов выглядеть все стало так, будто шапка лежит просто на земле, а никакой ямины под ней в помине нет.

— Теперь ждем, — объявил Яромир. — Пошли.

Волколак скрылся на мельнице, а вот Иван задержался — заприметил у берега гребень. Видно, девка какая-то потеряла, когда купалась. Белый гребешок, красивый, из рыбьей кости выточен. Только мокрый весь — так вода и каплет.

— Ау, кто потерял?.. — негромко окликнул княжич, подбирая находку.

Никто не отозвался.

— Мой тогда будет! — заявил Иван, озираясь по сторонам. — Ладно?..

По-прежнему никто не отозвался.

— Молчание — знак согласия! — довольно ухмыльнулся княжич, возвращаясь на мельницу. — Ульянке подарю…

Оборотень при его появлении даже не шевельнулся. Он устроился на приступочке, скрестив ноги и прикрыв глаза, да еще что-то бормоча себе под нос. Перед собой Серый Волк зачем-то разложил целую кипу полыни, тщательно перебирая и ощупывая каждый листочек.

Время постепенно близилось к полуночи. Иван с Яромиром сидели молча в темноте и ждали, когда что-нибудь произойдет… и что-то постепенно происходило.

Снаружи все громче слышались восхитительные песни. Красивые, мелодичные… но если прислушаться, можно было различить вплетающийся сорочий стрекот.

— Русалки… — тихо промолвил Яромир. — Наружу вылезти не вздумай, жди…

— Чего? — прошептал Иван.

— Когда луна сядет. Тогда и… а это еще что?!

Дверь, кое-как приделанная веревочками, приоткрывалась. Медленно, натужно, со скрипом… и в щели показались тоненькие девичьи пальцы. Бледные, хрупкие, почти прозрачные. А за ними и руки — тянутся… тянутся… и конца им не видно! Ни локтей, ни плеч — точно змеи белые ползут по полу!

— Это что за страсти такие?! — выпучил глаза Иван, обнажая Самосек.

Оборотень наморщил лоб, замялся, а потом резко вскочил на ноги и досадливо воскликнул:

— Шутовка!

А руки-то все длинней и длинней — на целую сажень вытянулись, и дальше тянутся! Ползут по полу, все ближе подбираются — не к Яромиру, к Ивану.