Яромир помолчал, задумчиво жуя травинку. Иван тоже молчал, жалобно глядя на друга-оборотня — сам-то он даже не пытался понять, о чем рассказывает всезнающий кот, понадеявшись на сметливого товарища. У того опыта жизненного больше, да и голова лучше работает…

— Еще что-нибудь полезное знаешь? — наконец открыл рот Яромир.

— Все, что знал, сказал, — скучным голосом ответил Баюн. — Дальше сами разбирайтесь.

Серый Волк сурово щелкнул клещами.

— Хоть режьте меня, хоть вешайте, хоть водой мойте — больше ничего не знаю, — равнодушно откликнулся Баюн. — Отправитесь на остров Буян — найдете дуб, на дубу сундук, в сундуке медведь, в медведе заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце смерть кащеева. На этом сказка вся.

— Врешь ведь, поди…

— Кот Баюн отродясь не врал — всю жизнь только правду сказывал, — гордо промурлыкал котяра.

— Ну, все когда-то бывает в первый раз… Как думаешь, Иван, поверим этой кисе?

— А что ж делать-то? — утер нос рукавом княжич. — Нечего делать-то. Коли уж он единственный, кто доподлинно о кащеевой смерти ведает, так особо перебирать не приходится — либо так, либо никак… А не то худо будет.

— Устами Ивана глаголет сама истина… — медленно кивнул Яромир. — Правда, сумбурно и бестолково, но все же глаголет.

— Ну что, довольны, суки? — сердито замахал хвостом Баюн. — Получили, что хотели? Тогда развязывайте. Недосуг мне с вами, дел по горло…

— А вот мы тебя сейчас к князю Всеволоду отвезем — он тебя и развяжет… — хлопнул его по пушистому боку Яромир. — Ишь, жирку-то нагулял, мордатый…

— Сука! Не пойду я с вами, не пойду!.. Не заставите!

— А мы и не собираемся, — отмахнулся оборотень, прикладывая ладонь ко лбу. — Иван, глянь — это не за нами?..

— За нами! — обрадовался княжич, поднимаясь на ноги и отряхивая задницу, испачканную землей.

На восходе занималась заря. Ночной мрак рассекли первые лучи неласкового осеннего солнышка. И в этих лучах отчетливо проявилась избушка на курьих ножках, торопливо семенящая меж деревьев. В окне виднелось улыбающееся старушечье личико.

— Ау-у, бабуля, дуй сюда!.. — замахал руками Яромир.

— Спешу, яхонтовый!.. — откликнулась Овдотья Кузьминишна.

Изба протиснулась между двух старых дубов, аккуратно переступив через огромный корень, и замерла как вкопанная. Скрипнула дверь, и на крыльцо вышла предовольная баба-яга, на ходу вытирая руки о полотенце.

— Что, касатики, изловили-таки котика? — добродушно спросила она, с силой ударяя ногой по нижней ступеньке.