Тяжело дыша, раскрасневшаяся от успеха Земолай развернулась на четвереньках. Гальяна оцепенела, неотрывно глядя на промежуток между ними, словно он измерялся в милях, а не в футах.

– Прыгай точно с моего места, – велела Земолай. – Смотри только на меня. Я тебя поймаю.

Гальяна подползла как можно ближе, стараясь не раскачивать ветку. Сине-зеленый оттенок ее волос в божественном свете сделался еще ярче, а кожа светилась изнутри, словно лакированное дерево. На миг она раздвоилась в глазах Земолай – две одинаковые девчонки в одинаковой панике, – потом картинка заново стабилизировалась, и осталась только Гальяна, чистая и непорочная, сияющая надеждой и страхом и готовая преодолеть этот страх, потому что верила в план Земолай.

Потому что она верила в Земолай.

Гальяна прыгнула, долетела, вскрикнула от удара и соскользнула – один локоть остался на платформе, а другой отскочил. Ее крик отразился от кристаллической неподвижности мира, породив ужасное, как нарастающая приливная волна, эхо. Распластавшись на животе лицом к испуганному лицу, Земолай ухватила спутницу под мышки.

– Я тебя держу, – сказала она, и ее голос смыл бесконечное эхо; мир снова замер, успокоился. – Руку давай.

Гальяна стиснула ее запястье. Земолай перегнулась через девушку, ухватила за пояс с инструментами и втащила на платформу.

На миг они замерли, стоя на коленях, – дольше отдыхать было нельзя.

– Ты такая… – чуть слышно ахнула Гальяна.

– Какая?

Земолай так боялась того, что мог обнажить божественный свет, что даже на руки старалась не смотреть. Если вместо лица у нее изъеденный тенью череп, она не хотела этого знать.

– Красивая, – смущенно пожала плечами мастерина.

Крылатая отвернулась – лучше на платформу посмотреть. От открывшейся картины захолонуло сердце, хотя с прошлых ее визитов ничего не изменилось.

Возвышение. Мягкий купол жемчужного света. Контуры разметавшихся в лукавой дреме конечностей. Во все стороны до горизонта – кроны иномирных деревьев, неестественно неподвижные и мерцающие, и платформа, напоминающая остров в странном море.

Чем ближе они подходили, тем сильнее охватывали Земолай в равной степени волнение и страх. Их шаги по серебристой платформе нестройно царапали идеальную тишину вокруг, а меха-дэва ждала их, по мере приближения становясь все больше и больше. Земолай никогда не смела останавливаться ближе чем на двадцать или тридцать футов от помоста. И всегда рядом, оберегая ее, стояла Водайя.

Пятнадцать футов… Десять… Богиня дремала в своем защитном коконе, тело лишь угадывалось за жемчужным туманом. Присущая царству богов странная оптика здесь искажала картинку еще сильнее, размывая края возвышения. Моргнешь – и божество превращается в хрупкое облачко, закопанное в покрывала. Моргнешь еще раз – и богиня раздувается, обретает плотность, уютно свернувшись клубком и повторяя изгибы своего вместилища. Но она дышала. Несомненно – дышала.