Но она вдруг коснулась его сама, прижалась ладонью к порванной щеке, оказавшись вплотную меньше, чем за один невесомый, неуловимый даже для зрения вампира шаг.

– Ах, милый мальчик, – проронила Кармилла нежно. Вьющиеся белокурые локоны по бокам лица делали ее похожей на тот ангельский портрет в камее, что она по-прежнему носила на своей лебединой шее. – Я тебя узнала! Больница святого Энгельса… У тебя был лейкоз, верно? Но теперь ты полностью здоров. Ты стал вампиром, ох, какая радость!

– Так ты помнишь меня? – Франц едва не задохнулся от счастья. Улыбка его была кровавой, но такой широкой, что порванная губа разошлась еще сильнее.

– Конечно. Как можно забыть? Ты был добр и снисходителен ко мне, даже когда я только училась ставить уколы. Помогал разносить пациентам еду, хотя сам едва держался на ногах после химии. И твои сестры… Они так часто навещали тебя, и вы вместе играли в карты. О такой дружной семье можно только мечтать. Вы восхищали меня. Даже энтропия не смогла бы стереть столь светлые воспоминания.

– Энтропия? – переспросил Франц, но тут же тряхнул головой, решив, что не так уж это важно. – Почему же ты тогда сделала вид, что не узнала меня?

– Когда? – нахмурилась Кармилла.

– На Призрачном базаре, – снова, уже теряя терпение, повторил Франц. – Две недели назад.

– Каком‐каком базаре?

– Ты что, смеешься надо мной?!

И тут Кармилла вдруг переменилась в лице. О, это ангельское, прелестное личико, которое Франц тайком рассматривал в больнице, потому что боялся уже не успеть увидеть других женщин, кроме нее и своих сестер. Сейчас оно вдруг сделалось таким трогательно-печальным, таким напуганным, что даже Франц на секунду испугался тоже, хотя сам не понял, чего именно.

– Подожди, ты вампир… – повторила Кармилла, отклонившись от него назад. – Вампир… Но ты был человеком в нашу последнюю встречу. Кто обратил тебя? Кто твой родитель?

– Ты, – ответил Франц, совершенно запутавшись. – Ты обратила меня.

– Этого не может быть…

– Я тоже понял это только недавно, когда увидел тебя в Самайнтауне. Я уверен, что ты единственный вампир, которого я встречал, будучи человеком. И ты работала медсестрой. Ты… Ты пришла ко мне однажды и сказала, что заглянешь ночью и кое-что покажешь, помнишь? Ты действительно пришла, обняла меня за шею и поцеловала. После этого было еще что‐то, но я не помню, что именно. Кажется, я лег спать, а проснулся уже в… Кармилла?

Кармилла отшатнулась – нет, отпрыгнула – назад к решетке. Ее всю заколотило, эта самая решетка заходила ходуном, когда Кармилла принялась биться о нее затылком, впиваясь красными ногтями в собственное лицо до таких же красных полос. Вот теперь, взирая на это, Франц испугался по-настоящему.