– Меня не будет в живых, чтобы выяснять это. Я остановлю ее или умру. Наша встреча может иметь только два исхода.

– Будь честной. Ты делаешь это, так как считаешь, что Мадира убила твоего отца?

Калей повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук сверчков в лесу.

– В моем сердце нет мести, – сказала она, а потом хмыкнула. – Мстить хочет она.

– За того торговца из Внешних земель?

– Любовь, полагаю, способна толкнуть на необъяснимые поступки.

Почти в ту же секунду Амир подумал про Харини. Она вместе с Мадирой взялась за уничтожение Врат. Подвигла ее к этому любовь к Амиру или к народу Халморы, он не брался судить.

Почему не могло быть и то и другое?

Он не знал, когда увидится с Харини снова, но о том, чтобы взять ее с собой в поход через Внешние земли, немыслимо было даже подумать.

– А ты… любила кого-нибудь? – задал вопрос Амир. – Или тебе казалось, что любишь?

Калей молчала достаточно долго, чтобы ее можно было заподозрить в стремлении состряпать ложь, подкрепленную ее суровым и неприступным видом, потом произнесла «нет» тоном, не оставлявшим места сомнениям.

– Я исполняю свой долг, – пояснила девушка. – То, что Мадира сделала с моим отцом, намеренно или случайно, лишь оправдывает мою цель, но не определяет ее. Долг предписывает мне, что делать. Я замужем за Устами.

У Амира последнее слово стало уже вызывать раздражение.

– Ты ни о чем, кроме долга, не думаешь? Жизнь существует и за его пределами.

– Такая жизнь лишена смысла. – И не успел Амир нарушить ход ее мысли, она взорвалась гневной тирадой: – Меня ли в этом винить? Просила я посвящать меня одному служению долгу? Нет. Как и ты не просился в носители. В детстве я хотела жить с тетей. Вдали от родителей. Вдали от всех прочих. В большом песчаном дворце в Иллинди, в королевских палатах, угощаясь яблоками и гранатом, распевая песни и обучаясь танцам. Я мечтала вырасти придворной дамой, носить дорогие одежды и, быть может, в один прекрасный день стать избранной, чтобы заседать среди Кресел. Я мечтала, что однажды… я стану следующим Ювелиром.

Амир воззрился на нее. Не может такого быть. Но почти тут же сообразил, что может.

– Чтобы ты имела возможность по своему хотению посещать восемь королевств. Как делал это Маранг, ведя торговлю через Карнелианский караван.

Калей кивнула:

– И даже больше. Но мне этого не позволили. В восемь лет меня заперли в пещерах горы Илом и велели исполнять долг перед Устами. И я исполняла, потому что всегда была послушной дочерью. К тому же я была ребенком, видела в пещерах Маранга и думала: «Вот, ему же удается сочетать одно с другим, быть воином юирсена и Ювелиром». И я продолжала идти по тропе, потому что это наполняло мою жизнь смыслом. У тети был шанс слепить из меня другую личность, но вместо этого она отдала меня отцу и Марангу. Теперь слишком поздно. Не знаю даже, стану ли я когда-нибудь Ювелиром – думаю, едва ли, – но я определенно не хочу быть той, кем стала бы, останься я с тетей.