«Вот так жизнь, – подумалось Амиру, – всегда оборачивается, чтобы посмотреть на призраки людей, которыми ты мог стать».

На следующее утро они выбрались из пещеры и снова пустились в путь. Море не до конца еще скрылось из виду. Густая влажность осаждалась на коже. При каждом шаге с локтей и подбородка срывались капли пота. И с каждым часом запад все больше приобретал обличье бесконечной череды лесов и холмов, полной зловещих шепотов и мертвенных стонов.

Что-то наблюдало за ними. Кости Амира заныли, соглашаясь с предчувствием. То, как шелестела листва на ветру, как воздух не доносил запаха ни единой специи, но и не убеждал в отсутствии оных, подсказывало Амиру, что они не одни. Не-тишина охотилась на него, словно он был недоеденным блюдом, и молодой человек знал, что Уста продолжают объявленную войну.

Но делиться этим соображением не спешил. Ни к чему изливать свои страхи на Карим-бхая и Калей, хотя он был уверен, что оба спутника поспешат объявить их прихотью воображения, как будто зрелища одного чудовища, встретившего свой конец, для них недостаточно.

Амир то и дело поглядывал на компас Хасмина. Вид его служил постоянным напоминанием о том, через что ему довелось пройти. И не все из пережитых событий были плохими, говорил он себе. Может, благодаря им они остались живы. В этом утешении он черпал силы, чтобы бороться с тяжестью на сердце.

Калей в очередной раз удалось преодолеть неуверенность. Она по-прежнему мало разговаривала, но ходила мрачнее тучи. «Маленькая победа, – подумалось Амиру. – В конечном счете она возвращается домой. Или, по меньшей мере, идет в направлении дома. От такого любой приободрится. Приятно думать о месте, где можно дать отдохнуть усталым членам и выспаться всласть. Где все кажется безопасным и родным, где никто не норовит убить тебя или покалечить. Там даже самая отравленная вода пьется как нектар».

Амира удивило, как сильно ненавидел он свой дом. Для него он был сплетением шипов и крапивы, со стенами из колючего шиповника и дырявой кровлей, через которую стекает едкий, как кислота, дождь. И вот теперь он мечтал обрести новый дом, где у него будет то, чего нельзя найти ни в каком другом месте, – душевная свобода.

Они достигли подножия горы, где, согласно карте Мадиры, располагалось поселение. Гора занимала все поле зрения и вздымалась, как огромная стена, отроги ее доставали до облаков, теряясь за пологом тумана. Амир всей грудью вдохнул спускающийся с высот воздух. Врата, самое время это сделать.

От его волнения исходит собственный запах.