Это тоже должно говорить о чем-то.

Нет, решил Амир. Назад пути нет. Если Уста решили, что Амиру не уцелеть во Внешних землях, то его задача – бросить им вызов. Он устал от угроз со стороны Уст и Маранга, от висящего над головой смертного приговора. Устал бояться, идя рядом с Калей. Несясь по течению, набирая в легкие воду, не зная, выживет он или умрет, – все это помогло Амиру понять один простой факт: такова цена, которую ему приходится платить за ничтожную толику справедливости и достоинства в жизни. Пойти в страну кошмаров и встретиться лицом к лицу со смертью, – если это не поможет добиться того, к чему он стремится, то ничто, наверное, не поможет. Но он обязан попробовать. Пройти весь путь и выяснить, правильный он или ложный. И быть может, в конце, если путь все-таки ложный, смерть станет не таким плохим исходом. Его задача в этом мире будет выполнена.

Но кое-что он знал. Мадира совершила переход из Иллинди в Амарохи. Карим-бхай вкупе с пиратами Черных Бухт отплыл из Джанака в неизвестность и оказался выброшен на этот странный берег неведомой земли. И эта неведомая земля является теперь точкой на карте, которую Карим-бхай показал ему. Точкой, из которой можно прочертить путь до Иллинди или обратно в Амарохи, если ему так будет угодно.

Мысль о возвращении скорее отталкивала, чем привлекала Амира. Он не мог не думать о людях, столетиями запертых внутри оград. И полагающихся на тонкую завесу Врат, через которые чашники вроде него таскали тюки с пряностями.

Карим-бхай выжил и доказал, что вся эта система построена на лжи.

– Идем с нами, пулла, – сказал Карим-бхай, когда Илангован принял решение о необходимости разделиться.

Карим-бхай собирался отправиться с Илангованом и еще дюжиной пиратов в экспедицию к месту, обозначенному на карте Мадиры как «поселение».

– Не могу, – сказал Амир, хотя, Врата свидетели, отчаянно хотел пойти с ними. – Я должен закончить начатое, бхай.

С того дня, как Амир ушел из Ралухи в Иллинди, Карим-бхай состарился на годы. Лицо стало более морщинистым, бледным от тревоги и, что еще более заметно, от чисто физической усталости. Ему не выдавалось ни дня отдыха, а Карим-бхай был совсем не молод. Но когда он улыбнулся, словно маска спала с его лица: оно стало свежим и гладким, как после ванны из молока с шафраном.

– Тогда я тоже иду с тобой.

– Им ты нужен больше, чем мне, – запротестовал было Амир. – К тому же…

– К тому же – что, пулла? Боишься подвергнуть мою жизнь опасности со стороны Бессмертных Сынов? Хо, это меня пугает, не стану отрицать. Та змеюка, что валяется в лесу, она, может, и дохлая, но я готов побиться об заклад на весь спрятанный в моем доме запас шафрана, что тут найдутся и живые. Это Внешние земли, хо. Священная территория, предназначенная для Уст, а не для мелких людишек вроде нас. Нам полагается обитать среди грязных улиц, бамбука и базаров, где продаются специи. Мне это все совсем не нравится. От меня больше пользы среди дворцов и карманов сиятельных высокожителей, где при помощи изворотливых мозгов я добываю больше, чем при помощи натруженных мышц. – Тут он посмотрел с прищуром и наклонился вперед. – Но если эта затея так важна, тебе пригодятся любые руки, какие ты сможешь найти. Кроме того, какие же мы с тобой чашники, если не будем помогать друг другу, хо?