Карим-бхай был человек благочестивый. За годы от ненависти к Вратам пряностей он дорос до любви к ним и благодарил Уста за все добро, что они ему принесли. За каждого парня из вратокасты, которому он помог улизнуть в Черные Бухты, он передавал приношение из специй и молока в храм над Чашей, куда ему запрещалось входить. Для него немыслимо было думать об Устах как о сущности, порочной до глубины души. Вместо этого он сосредоточился на решении частных проблем.

До сего дня. До тех пор, пока он не высадился на берег во Внешних землях и не осознал, что жив. Человек, которому случается пережить такое, преображается до глубины души.

– Не задавай слишком много вопросов, пулла, – вставил Карим-бхай, когда Амир открыл рот. – Я просто иду – и все, хо.

Потом, не отдавая себе отчета, Амир бросился и обнял Карим-бхая. Человек далеко не хилый повалился бы на песок, вложи Амир еще чуть-чуть больше силы в это объятие. Вместо этого старик обнял Амира за шею, и тот ощутил, как кожа его впитывает тепло.

– Спасибо, что ты жив, – прошептал Амир.

– Га! Моя судьба – умереть на тропе пряностей, пулла. А не в безумном краю вроде этого, – промолвил Карим-бхай, отстраняясь. – Выходим на заре.

Амир принял решение. С момента разговора с Калей ему стало ясно, что он должен делать.

– Один вопрос, прежде чем мы уйдем, – сказал он, осторожно цедя слова. – Карта пути из Амарохи в Иллинди, которую дал тебе Орбалун, все еще у тебя?

Карим-бхай кивнул.

– Отлично, – сказал молодой человек, убедившись, что никто их не слышит. – В таком случае мне нужна твоя помощь: мы должны украсть у Калей ее тальвар, а после этого помешать ей добраться до Мадиры.

Глава 24

Глава 24

Революция в Чаше невозможна до тех пор, пока каждый чашник не произведет революцию внутри себя.

Стоило Амиру показать Калей верную дорогу, опираясь на предоставленную Карим-бхаем карту и сверившись потом с компасом Хасмина, и девушка быстро напала на оставленные Мадирой следы. Дикий, неукротимый гнев пылал в ней, и только час спустя перехода по дебрям Амиру удалось разговорить ее.

– Она недалеко, – сказала Калей. – На день опережает нас, наверное. Срезав напрямки через реку, мы выиграли какое-то время.

– Так ты называешь падение с пятидесятифутовой высоты, которое могло прикончить нас обоих, не окажись бухта достаточно глубокой?

– Спасение – в большинстве случаев плод удачи, – заметил Карим-бхай.

Калей цыкнула:

– У нас семь дней на то, чтобы остановить тетю. Потом спустят юирсена.

С Карим-бхаем на буксире они шли медленнее, зато старый носитель умел ориентироваться в дебрях и обладал врожденным даром избегать опасностей. Поначалу Калей возражала против его участия, но вскоре признала, что Карим-бхай инстинктивно больше их всех осведомлен о Внешних землях, пусть даже его нога никогда не ступала на них прежде. Старик словно ухитрился дать лесу взятку, чтобы тот не был строг к нему.