В один из таких бесконечных зимних вечеров Мстислава сидела над работой, борясь со сном и одновременно – с неудобными кривыми спицами. Она как раз успела допрясть все волосы и ссучить получившуюся нитку, но теперь никак не ладилось вязание. Одна спица почти сразу сломалась, вторая оказалась слишком шершавой и цепляла нить. Мстиша едва не плакала. Шуляк, мимоходом поглядевший на ее мучения, лишь фыркнул.

Вдруг снаружи раздались чьи-то шумные шаги, а следом дверь затряслась от громких ударов. Колдун почти никогда не затворялся на засов, поэтому вскоре дверь поддалась, и в избу ввалился расхристанный молодец. Его распахнутый тулуп был запорошен снегом. Торопливо сняв и скомкав в громадной ручище меховую шапку, незнакомец поклонился и нашел взглядом волхва.

Бледное лицо чужака горело лихорадочным румянцем, а в размашистых и одновременно скованных движениях отражались и нетерпение, и явная неохота, с которой гость переступил порог дома колдуна. Немудрено, подумала Мстиша, вспоминая наведывавшуюся до него девку. Она понятия не имела, зачем пришел этот человек, но не сомневалась, что и ему Шуляк заломит немалую цену.

– Здравствуй, отче, – в пояс поклонился молодец. На вид он был ровесником Ратмира.

– И ты не хворай, Волотко, – хмыкнул колдун, складывая руки на груди.

– Не серчай, что на ночь глядя нагрянул, да беда у нас. – Голос его сорвался, но, взяв себя в руки, гость продолжал: – Молодухе моей худо.

Мстислава, забыв о прядении, во все глаза глядела на Волотко. Это было ужасно глупо, но сердце кольнуло завистью к лежащей где-то в темной избе незнакомке, ради которой муж через снег и мороз пришел на поклон к страшному колдуну. Пусть она болела, но у нее был муж, настоящий, сильный…

– А что же коновал ваш? – прервал Мстишины мысли едкий голос старика.

Но молодец лишь с досадой махнул рукой.

– Куда ему! Говорю же, помирает моя Домаша! В горячке мечется, в беспамятстве! – Голос Волотко сочился отчаянием. – Не откажи, отче, не дай остаться вдовцом!

Шуляк бросил кислый взор на печь, где Незвана уже устроила ему постель, и, раздраженно цокнув, крикнул девке:

– Кожух подай да мою торбу с зельями и справой!

Обернувшись к гостю, он сердито спросил:

– Где сани оставил?

– На дальней росстани, что у горелой ели, – виновато пробормотал тот, не встречаясь взглядом с рассерженным колдуном. – Дальше по сумётам не сумел проехать. Уж больно ты далеко забрался, отец, – извиняясь, добавил Волотко. – Да я протропил дорожку-то, авось не увязнем. В долгу не останусь! Только поезжай, прошу!

Шуляк желчно хмыкнул. Не успела Мстислава с самодовольным видом позлорадствовать, каково старику сейчас будет добираться по сугробам до леший знает где затерянной деревни, как Шуляк ткнул в нее пальцем и визгливо приказал: