Одарив Незвану хмурым недружелюбным взглядом, Мстиша заняла свое место на овчине подле лавки и поправила и без того ровно лежавшее одеяло. Сползший рукав обнажил лиловый рубец от тетивы на ее руке, и она поспешно натянула край рубахи, пряча его.
Незвана усмехнулась.
– Поистрепалась ты, а, княжна?
Мстислава вспыхнула и подняла на девку голову, награждая ее презрительным взглядом. Но той и горя было мало.
– Может, лучше пусть и не очухивается Ратша? А то, глядишь, разлюбит да сбежит от тебя?
Хоть Мстиша успела привыкнуть к резким переменам в настроении Незваны и едва ли обращала внимание на ее ядовитые речи, слова о потерянной красоте попали точно в цель. С тех пор как Мстислава обрезала косы, она ни разу не посмотрела на себя ни в зеркало, которое без дела пылилось в сумке, ни в отражение в бочке или замерзшей реке. Глядеть на уродливые патлы совсем не хотелось. Что же до всего остального, то Мстиша и так видела свои обезображенные руки, ничем не отличавшиеся от заскорузлых рук селянок, и так чувствовала, что одежда стала велика. Умываясь, Мстислава давно уже не ощущала под пальцами налитой гладкости – одни провалы да острые скулы.
Мстислава подурнела, и глупо было это отрицать, поэтому, гордо вздернув голову, она усмехнулась Незване в ответ:
– Думаешь, он меня за одну красоту любит?
Незвана прыснула так естественно и ненатужно, что Мстиша похолодела.
– А за что ж? Что в тебе еще есть, кроме красоты? Да и той, вон, осталось – кот наплакал.
– Как это, что еще есть? – забыв о намерении пропускать подначивания девки мимо ушей, возмутилась Мстислава. – Да все!
– Все? – хмыкнула Незвана и смерила ее насмешливым взглядом. – Доброта, может? Только из нас никто от тебя слова доброго что-то не слыхал. Или руки золотые? Да ты пальцем о палец за всю жизнь не ударила, ни на что не годишься. Неженка, которая от вида собственного мужа хворого едва под лавку бездыханная не свалилась! Ну а о том, что ты с ним сотворила, что до хвори этой самой довела, уж молчу.
Сжав зубы, Мстиша смотрела на девку. Противное веснушчатое лицо забавно раздваивалось через пелену выступивших слез.
– Ты лжешь, – только и сумела ответить она.
Незвана фыркнула:
– Можешь тешить себя, коли нравится. Да только в глубине души сама знаешь, что я права. Вкрасне всяк полюбит, а вот вчерне?
Тогда их стычку прервал появившийся Шуляк, но с тех пор речи Незваны засели занозой в сердце Мстиславы. Она старалась не думать о них, ведь сейчас главным было в