– Почему ты уезжаешь?

Кристан тяжело сглотнул и отвел взгляд.

– Ты не подумай, я не бросаю вас и свой дом, но мы с тобой практически ровесники…

– Мне сорок один, – перебил Гелиен.

– Духовно. Физически ты не постарел. Тебе по-прежнему двадцать три. Чтобы у мальна, тем более короля, в таком возрасте появился ребенок… Дан и Элиан родились от человека. Хэвард… Небеса, боюсь даже спросить, сколько ему лет! Да и то, что у них с Эидис так быстро появилась дочь, редкое исключение. Я же родился не совсем естественно. Если бы не ритуал смергла, вы с мамой могли не зачать меня.

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Гелиен.

– То, что мне не суждено править. Поэтому я… – Кристан шумно сглотнул.

– Я устану и, возможно, передам тебе трон раньше, – заверил его Гелиен.

Но слова, похоже, не возымели никакого действия.

– Но я не хочу. Я хочу быть свободным.

Согласно закону, дети унаследуют трон только после смерти Гелиена, и если с ним ничего не случится или он сам не откажется от престола раньше, сын может никогда не стать королем. Но Кристан оставался наследником, как и его дети, и его внуки, – а этого достаточно, чтобы смерглы соблюдали перемирие.

– Ты еще молод. Придет время, и ты возьмешь это бремя на себя. – Он похлопал сына по плечу.

– Возможно.

Какое-то время они просидели молча. В фонтане журчала вода, со всех сторон долетали звуки музыки, обрывки разговоров и смех.

– Куда отправишься? – спросил Гелиен, прервав молчание.

– Сначала в Дартхолл. Ненадолго. Ни за что не пропущу это событие: целый народ вернет себе утраченное наследие! А затем в Солнум, и Дан, кстати, едет со мной. – Он кивнул на нескольких мальнов, столпившихся у стола с вином.

– Алвис будет в восторге, – хмыкнул Гелиен. Он не сомневался, что друг настоит, и с ними отправится еще Элиан – следить, чтобы те меньше попадали в неприятности.

Между ними снова воцарилось молчание. Кристан мял в руке свиток. Гелиена все сильнее раздирали противоречия, но сын явно не желал посвящать его в свои терзания.

– Но это ведь не все, что ты хотел сказать.

Выражение лица Кристана переменилось, а глаза распахнулись еще шире.