– Ни на что, – сказал он и с улыбкой коснулся кончика ее носа. – Только на тебя.

Она просияла улыбкой.

– Ты выглядишь таким серьезным, когда думаешь, – заметила она и, потянувшись вперед, ткнула указательным и средним пальцами в уголки его рта, широко растягивая их. – Улыбнись, Цзэнь.

Он накрыл ее руку своей и разжал сомкнутые пальцы так, что ее раскрытая ладонь оказалась напротив его лица. Закрыв глаза, он вздохнул и прижался губами к ее коже как раз в тот момент, когда догорела свеча.

Ему хотелось, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Чтобы они бесконечно проживали этот момент, вместо встречи с долгими циклами, что простирались впереди… не важно, что они в себе несли. За все циклы своей жизни, на протяжении которых он сражался против самого себя и целого мира, именно разделяя маленькие моменты с Лань, он чувствовал, что снова может дышать. Как будто он наконец-то вышел из той долгой зимней ночи в ясный весенний день.

Когда Лань подвинулась и поцеловала Цзэня, его окутал знакомый аромат лилий. На этот раз Цзэнь сдался, ненавидя себя, но все же притягивая ее ближе. Он целомудренно держал руки на ее спине, но хотел большего. С ней он всегда хотел большего.

Он не хотел искать Богов-Демонов.

Не хотел сражаться с элантийцами.

Не хотел думать о Школе, мастерах и о том, что может с ними случиться.

Все, чего ему хотелось в данный момент, это остаться в этой маленькой горной деревушке с девушкой, в которую он влюбился. Сидеть у окна, когда идет дождь, наблюдая, как со временем ее волосы становятся белыми как снег.

Это желание могло быть немногим больше, чем фантазией, но не реальностью, в которой они родились: реальностью элантийского правления, все крепче сжимающего шеи хинов.

У хинов была поговорка: «Скажи о демоне, и демон придет». Цзэнь никогда не обращал внимания на какие-то глупые суеверия, но теперь замер, когда тишину вечера нарушил крик.

– Армия! В деревне армия!

Голос был чистым и звонким. Этот же голос каждый вечер пел песни о возделывании полей и выпасе водяных буйволов. Цзэнь отстранился и обнаружил, что его эмоции отразились на лице Лань: резкое осознание человека, только что пробудившегося ото сна.

Они поспешили из своей комнаты через двор, торопливыми шагами распугивая цыплят. На улице распахивались двери. Жители деревни высовывали головы, на их лицах виднелась смесь испуга и любопытства. Выражение их лиц было зеркальным отражением лиц детей, которые остановились неподалеку и с блеском в глазах рассказывали о своем открытии.

– … одетые в серебряное и голубое…