Нет, нет, нет. Каждая частичка Цзэня противилась этому. Все случится слишком быстро, у него совсем не будет времени.
«Это мое последнее предложение, смертный, – предупредил Бог-Демон, и от его гнева задрожали горы. – Соглашайся или уходи».
Цзэнь закрыл глаза. Он подумал о Лань. О деревне и старушке, что преклонила перед ним колени. О Крае Небес, о мастере, что наклоняется, чтобы понюхать веточку снежной камелии.
Его жизнь в обмен на их.
«Ну что, Цзэнь? – насмешливо спросила Черная Черепаха. – Ты согласен?»
В другом мире, в другой жизни у него, возможно, был бы выбор. Лучший выбор. Но в том мире, в котором он родился, у него оставался только один путь. Лучший путь.
Он открыл глаза, посмотрел в пылающее ядро демона и ответил:
«Да. Я согласен».
27
27
Без насилия нет мира,
Без жертв нет гармонии,
Без потерь – индивидуальности.
Династия Цзинь, I цикл, эпоха Срединного царства– Прошу вас, бабушка, пожалуйста, нам нужно уходить.
Деревня проснулась, звезды замигали, возвращаясь к жизни, но Цзэнь все еще не вернулся. Лань отправилась на его поиски после того, как постучала во все окна и двери. В их маленькой комнате не было следов его присутствия. Из распахнутых окон открывался вид на горный склон, по которому вилась серебряная нить элантийской армии. Лань показалось, что она почувствовала дуновение ветра, малейшее изменение ци, почти как след только что погасшей печати.
«И пергамент с расшифрованными звездными картами исчез», – поняла Лань.
Девушка вспомнила выражение лица Цзэня перед тем, как они расстались: печальная обреченность, надежда, тускнеющая в глазах, как последняя вспышка пламени свечи. Семя сомнения в том, что Цзэнь оставил ее здесь, чтобы она могла позаботиться о деревне, пустило корни в ее животе. Умереть в одиночестве.
– Девушка, – пробормотала хозяйка. – Куда же мы пойдем?
– Куда угодно, – в отчаянии ответила Лань. – Подальше от элантийской армии!