Цзэнь осторожно положил своего учителя у входа на Край Небес, под Самой Гостеприимной Сосной. Сжав кулаки в знак уважения, он поднялся на ноги. Удивительно, что его руки не дрожали, когда все внутри него грозило вот-вот развалиться.

– Мир твоей душе. Надеюсь, ты найдешь Путь домой.

Он поклонился, один, два, три раза. Его разум затуманился, обсидиановый дым окутал мысли. Присутствие чего-то древнего возвращалось.

Цзэнь вытащил Ночной Огонь из груди своего наставника и вложил его обратно в ножны. Его руки были покрыты кровью, теплой и скользкой. Когда он выпрямился, мир выглядел иначе, словно этот момент навсегда разделил его жизнь на до и после. Он так долго убегал от человека, которым ему суждено было стать.

Пришло время встретиться со своей судьбой лицом к лицу.

В его клане судьба диктовалась звездами, под которыми он родился, была вырезана на костях дикой лошади, что выбирали для него в первый же день жизни, и написана в ветре, что сдувал красные пески с равнин в Северных степях. Нечто неоспоримое, нечто, вплетенное в истории, что длились вне времени. Его отец знал это, когда пожертвовал собой, чтобы спасти Цзэня. И его прадед Ксан Толюйжигин, когда сражался против императора Срединного царства.

И Цзэнь знал, когда с мечом в руке удалялся от Края Небес. Черное пламя струилось с его кожи и обвивалось вокруг ног, рев его энергии достиг пика, будто бы взывая к небу.

С исчезновением золотой печати Дэцзы что-то поднялось внутри и позади Цзэня, такое же высокое, как само ночное небо, беззвездное и неизмеримое, как бездна. Внутри него эхом отозвался древний и необъятный голос, точно тень без света.

«Ксан Тэмурэцзэнь, последний наследник Мансорианского клана, – прошептал его Бог-Демон. – Наконец-то ты восстал».

31

31

Горе – для живых. Мертвые ничего не чувствуют.

Край Небес стоял на ушах. Люди сновали туда-сюда: ученики, отвечающие за стрельбу из лука, занимали самые высокие позиции, ученики, создающие печати, – первую линию обороны, а те, что владели Мечами и Кулаками, устраивали засады на деревьях и в зданиях. Над головой вздымались грозовые тучи. Подгоняемые усиливающимся ветром, они неслись по небу галопом. От надвигающегося дождя воздух стал напряженным.

Лань пробивалась сквозь толпу.

– Ланьмэй!

Девушка развернулась и испустила вздох облегчения, когда у Зала Ста Исцелений ей удалось рассмотреть худое лицо Шаньцзюня и его одеяние. И тысячи слов не хватило бы, чтобы объяснить все, что произошло с момента их последней встречи, и Лань готовилась столкнуться с гневом, печалью или разочарованием своего друга. Но когда они подошли друг к другу, Шаньцзюнь взял ее руки в свои и крепко сжал.