— Лойэ изгнала меня. И я ухожу. Она сказала, к Стражам. Я иду к ним.

— Я очень сожалею, Рехи, это… ужасно. Лойэ просто сходит с ума от скорби. Санара говорит, что ты можешь остаться. Никто тебя не изгонял из деревни. Поверь мне. Ты же и правда не мог ничего сделать.

— Мог. Я мог… Но не сделал, — задумчиво улыбнулся краем губ Рехи.

— Твое сознание сейчас тоже замутнено горем. — Ларт попытался увлечь за собой. — Пойдем, пойдем обратно в деревню. Все еще образуется.

— Нет. Только сейчас я, кажется, по-настоящему прозрел. Я не могу вернуться. Прости, Ларт, — ответил размеренно Рехи. Он по-прежнему отчетливо слышал зов грозы, внимал образам туманной мглы и красных сумерек. Все звало его, все велело идти к Разрушенной Цитадели. Впервые Рехи-Страж и Рехи-эльф соглашались друг с другом.

— И куда ты отправишься?

— Ты знаешь.

— Цитадель… Рехи! Только не умирай там. Пожалуйста, ради Лойэ, ради меня. Не умирай! — взмолился Ларт, смахивая крупные жемчужины слез с белых ресниц.

— Я иду не за смертью. Я иду, чтобы все исправить. Иначе еще один мир разрушится, наш мир, — ответил Рехи. Впервые все выглядело понятным и правильным. Он обязан дойти. Пусть его сжигала дикая боль, пусть он понимал, что не вернется.

«Важна цель, а не мотив. Мотив менялся в течение моего путешествия. Цель оставалась неизменной. Сейчас я иду не за ответами. А за искуплением», — осознал Рехи и продолжил:

— Прощай, Ларт. Позаботься о деревне, у тебя это хорошо получалось. Позаботься о Лойэ, Санаре и малышке Инде. Ты много страдал, стань счастливым и за меня.

— Нет, Рехи, я не могу. Не говори так! Без тебя… какое счастье без тебя? Рехи! Вернись! Вернись ради всех, кто тебя любит!

— Вернусь. Но не сейчас, а когда все исправлю. Исправлю мир. Так надо, Ларт. Так было написано изначально. Высечено резцом по черному камню.

— Вернись. Только вернись, Рехи. Пообещай!

— Я вернусь. Обещаю.

Они обнялись, Ларт крепко стиснул Рехи, не желая отпускать. Но решение уже крепко въелось под кожу, высекая руны предначертания на костях. Ларт еще держал за руку, жадно прощаясь, сжимая дрожащие пальцы. Рехи уже уходил, отступал шаг за шагом, а потом быстро развернулся и пошел прочь.

Спиной он ощущал пронзительный взгляд Ларта, застывшего изваянием великой скорби на окраине деревни. Но Рехи уходил один, и чем дальше двигался по бесплодной пустыне, тем лучше осознавал, что так ничего и не понял в своей жизни, и тем больше ему казалось, что он обязан исправить все совершившееся.

========== Голод души ==========

Такую боль не выбирают, ее не объять одной душе. Все пропитала смерть, весь мир вокруг кричал. В каждой песчинке отражалось ее величие. Каждый иссушенный корень замирал от ожидания. Горизонт траурным полотном укрывал черный пепел, стирая древние картины. Пустошь разносила тихий глас гудящей земли, и в нем шептались эпитафии погребенных под вечными песками.