Кроме папки со шнурками, с которой пришёл Женя, под рукой ничего не было. В кладовке хранилась швабра, но чтобы добраться до неё, нужно было миновать жестикулирующее членистоногое. Обойти его, не спугнув, не представлялось возможным, а Женя не хотел его спугивать. Он намеревался покончить с пауком за один раз. Говорят, это плохая примета – убить паука, но Жене было плевать.

Он медленно нагнулся и не без усилий снял с ноги кроссовок. Восьминогая зверюга продемонстрировала очередной рисунок из теней, как мальчуган, делающий из сложенных ладошек птичку или собачью голову. Содрогаясь от отвращения, воображая, как чвякнет и липко развалится под подошвой мерзкое создание, Женя сделал о-о-о-очень осторожный шаг к цели, и та среагировала моментально, уловив, что намерения квартиросъёмщика нечисты.

Паук дёрнулся вперёд на длину своего тела, замер, словно споткнувшись, но в следующую долю секунды рванул в сторону кладовки. Двигался он молниеносно. Земные существа не могут, не должны так стремительно двигаться.

Женя застонал от омерзения и разочарования. Дверь в кладовку была приоткрыта, и паукан влетел в щель, на прощание замешкавшись, чтобы помахать ему лапами: был рад знакомству, ещё увидимся.

Пока Женя соображал, нырять ли в тёмную захламлённую кладовку или, заперев её, придумать план ликвидации противника, того и след простыл. Женя представил, как паук снуёт во мраке среди поставленных друг на друга пыльных стульев, дожидаясь более подходящего момента для вылазки – не исключено, что уже этой ночью – и выбрал вариант номер два. Он захлопнул дверь и устремился в кухню, один кроссовок в руке, второй на ноге. Там он достал из-под раковины полупустой баллончик «рапотора», оставшийся с антитараканьей кампании, и вернулся к кладовке. Не давая себе колебаться, чтобы не смалодушничать, распахнул дверь и выпустил в кладовку струю аэрозоля. Прошёлся от пола до потолка, словно поп, освящающий квартиру в новостройке. Несмотря на то, что он задержал дыхание, нос и горло наполнились ржавчиной. Тем не менее, он не спешил прекращать – викинг, которого экстаз боя превратил в берсерка, неистового, не чувствительного к боли и потере крови.

Он крестил пространство кладовки струёй яда вверх и вниз, влево и вправо, пока не почувствовал, что глаза готовы вытечь вместе с обожжённой гортанью. Тогда он опустил баллончик – тот сделался ощутимо легче – захлопнул дверь и защёлкнул шпингалет. Такой химатаки не сможет пережить никакой паук, уверял он себя, часто-часто дыша и неспособный надышаться. Разодранное горло хрипело, как у Дарта Вейдера. Стучало в висках. Мучительно кряхтя, Женя побрёл, полуослепший, в кухню, чтобы открыть окно. По пути незаметно для себя потерял снятый кроссовок. Мартовский холод, ворвавшийся в квартирёнку, показался сказочно сладким, смягчил горло, положил на распухшие веки остужающий компресс. Женя прикрыл глаза и постоял под ветром, дыша полной грудью. Приподнятое настроение постепенно возвращалось. Этим утром врач, изучив его томографию, сказал, что ничего тревожного на снимках нет, а участившиеся головные боли вызваны стрессом и недосыпанием. Предложил посетить психолога, выписал таблетки – рецепт Женя взял, а без психолога решил обойтись.